М.В. ЛОМОНОСОВ – ОСНОВОПОЛОЖНИК ХИМИИ СИЛИКАТОВ В РОССИИ

Věda a perspektivy, 2022

відповідають меті «щоб це було корисно для майбутніх досліджень», яку поставив їхній автор і яку він дотримувався під час написання. Ми виявили, що важливим елементом спогадів є характеристика значущих особистостей, які ґрунтовно вплинули на формування та становлення Олександра Романовича-Славатинського як людини, особистості, дослідника, професіонала, зокрема професорів Університету Св. Володимира П.В. Павлова, В.Я. Шульгіна, М.Х. Бунге. У спогадах засвідчено реакцію автораочевидця на перебіг подій польського повстання 1863 р. у Києві. Проведений нами аналіз спогадів Олександра Романовича-Славатинского про Київ 1843-1884 рр. засвідчив, що Київ обіймав значне місце у його становленні, розвитку та формуванні як людини, особистості, науковця, викладача, та нагадував про найкращі часи його життя.

ТАНАТОЛОГИЧЕСКИЕ МОТИВЫ В РОМАНАХ РУССКИХ СИМВОЛИСТОВ: Ф. СОЛОГУБ, В.Я. БРЮСОВ, А. БЕЛЫЙ, 2016

Оглавление Введение Раздел 1. Танатологический мотив как объект литературоведческого анализа 21 1.1. Мотив как литературоведческая категория 21 1.2. Изучение танатологических мотивов в литературоведении..........32 1.3. Типология танатологических мотивов …. ........42 1.4. Романы Ф. Сологуба, В. Брюсова и А. Белого в научно-критическом дискурсе.... .......46 Выводы к разделу 1. ........ .................58 Раздел 2. Семантика и поэтика танатологических мотивов в романах Ф. Сологуба…... ...........61 2.1. Мотив убийства в романах «Тяжелые сны» и «Мелкий бес»…… ........…61 2.2. Вампирические мотивы в романе «Тяжелые сны» и мортальная проблематика…..................................................................................…...98 2.3. Танатологическая семантика мотива куклы-автомата и мотива игры в романах «Тяжелые сны» и «Мелкий бес» .........…….……….112 2.4. Мотив тоски в романах «Тяжелые сны» и «Мелкий бес»: танатологический аспект …...................................................................140 2.5. Между жизнью и смертью: тихие дети в трилогии «Творимая легенда» ………..................................................................................….150 2.6. Типология танатологических мотивов в трилогии «Творимая легенда»….166 Выводы к разделу 2. .............195 Раздел 3. Семантика и поэтика танатологических мотивов в романах В. Брюсова ….............202 3.1. Танатологический хронотоп магического ритуала в романе «Огненный ангел».....….202 3.2. Мотивы смерти, судьбы и случая в романе «Огненный ангел»..209 3.3. Танатологические мотивы в романе «Огненный ангел» как интертекст..........................217 3.4. Архетип femme fatale и танатологическая проблематика в романе «Алтарь Победы». ..................224 3.5. Офитские мотивы в романе «Алтарь Победы» и мортальная проблематика…..…..241 Выводы к разделу 3..........253 Раздел 4. Семантика и поэтика танатологических мотивов в прозе А. Белого 258 4.1. Танатологические мотивы в симфонии «Возврат» ……...258 4.2. Эрос и Танатос в четвертой симфонии «Кубок метелей» ....270 4.3. Особенности танатологического нарратива в прозе Андрея Белого ........283 4.4. Танатологические мотивы в романе «Петербург»: структура и функции…….292 4.5. Танатологическая мифопоэтика романа «Петербург» …......299 4.6. Танатологические мотивы в романе «Москва».........306 Выводы к разделу 4...........315 Выводы ………...319 Список использованных источников ………....335

Alekseev P.V., 2014

In the paper the mythopoetic image of Syria in O.I. Senkovsky's works is analysed. Senkovsky is a famous founder and promoter of the genre of ''Oriental tales'' in the Russian literature of the 19th century, and the analysis of oriental myths in his work allows us to understand the depth and scope of Russian romantic Orientalism. The main aim of this paper is to present the Syrian field in the works by Senkovsky as a mythological construct. For O.I. Senkovsky Syria is one of the meaningful parts of the Orient, which he mythologized for many years of his life by different sides of his talent (scientific, artistic and journalistic). At the same time, united in the field of irony and self-irony, different approaches of Senkovsky formed a mythopoetic model of Syria as an Oriental country, which for many centuries had conceptual importance for the development of Russian culture. The concept of Syria is most clearly reflected in two Senkovsky's texts: Antar (1832) and Memories of Syria (1834). In Memories of Syria Senkovsky positions himself as an enlightened European yearning to learn the Arabic language and having a real prestige among the Syrian natives, who call him ''Frank'' or ''Khawaja Yusuf''. In describing the nature of Syria Senkovsky is consistent in forming a mythopoetic space that influences human consciousness. The oriental tale Antar seems to us the most representative for Syrian mythopoetics. The main structural elements of the Syrian construct in Antar include: a) mythopoetics and mystification of character names, b) formation of ''qasida'' discourse, and c) Biblical and Quranic context of the mythologems of the Great Queen and the King-Founder. Senkovsky consciously plays with the reader as a professional orientalist, he reduces historical and literary facts to the level of mass consciousness and represents Antar as a text of his oriental mythologizing. But for the archaeological value the ruins of Tadmor (Palmyra) represent mainly the cultural and mythological value for Senkovsky, related to the sphere of Russian culture in connection with the metaphor of St. Petersburg as Northern Palmyra. In addition to the ancient context, the image of Tadmor should be considered in the context of mythopoetics of the Bible and the Quran, because there are allusions in Antar that refer to the image of King Solomon, the Biblical myth of Tadmor's founding and the Quranic myth about the love between King Solomon and the Queen of Sheba Balqis. Syrian desert was not an entourage in the Oriental tales of Senkovsky. The main function of Senkovsky's mythopoetics of Syria was to form a rich in meanings reasoning field of Russia and of the contemporary Russian Romantic literature in the context of Russian and Western European Orientalism in the 19th century

Проблемы исторической поэтики

Аннотация. В статье рассматривается важная особенность поэтического языка художественных текстов Л. М. Леонова -интертекстуальная интенсивность, включение в повествование аллюзивных слов. Насыщенность романа «Русский лес» чужим словом значительна. Источник аллюзий в романе обширный: Библия, античная мифология, история, сказки, произведения мировой художественной литературы и др. При обращении к роману Леонова «Русский лес» невозможно не заметить разнообразие внешних и скрытых, глубинных литературных реминисценций, аллюзивно-экфрастических элементов, возводящих Леонова к определенной традиции. Имена известных философов и деятелей разных эпох, ассоциации с образами русских писателей, отсылки к архипопулярным и малоизвестным литературным произведениям, стихотворные цитаты, вплетенные в леоновский текст, раскрывают духовные искания и укореняют жизненную позицию героев «Русского леса» и мысли Леонова в цельный и нераздельный физический и духовный мир. Анализ проявления аллюзивности в романе Л. Леонова «Русский лес», раскрытие формы аллюзивно-экфрастических элементов и определение их роли в произведении -центральная задача настоящей статьи. Ассоциативно-экфрастические элементы текста у Леонова выполняют функцию преодоления одномерности содержания романа. Трансформация образной системы с помощью экфрасиса наполняет ее философскими, историко-культурными смыслами, выдвигая на первый план мысль писателя о символическом. В «Русском лесе» миф и символ -основные средства выражения авторской художественной философии. Кроме того, в романе Леонова ставится вопрос слияния искусств, синтеза литературы, живописи и музыки, соотношения визуального, музыкального и словесного, а сам автор предстает как писатель с ярко выраженной визуализацией мировосприятия и, соответственно, поэтического слова, его музыкальные ассоциации создают неповторимый звуковой фон, посредством которого писатель раскрывает характеры его героев и их психологическое состояние.

Вестник Екатеринбургской духовной семинарии, 2023

The article is devoted to the examination of evidence about Schema-hieromonk Theo­dosius (Kharitonov; 1869–1937), in the period under consideration — Hieromonk Theo- fan, during his service as an inspector at the Vologda Theological Seminary (1897–1901). Sche- ma-hieromonk Theodosius, also called Karulsky (after the place of his exploits), was one of the most famous ascetics and confessors of Russian Athos in the early 20th century. Coming from peasants of Saratov province, he received higher spiritual education in Kazan Theological Academy and served first in the Tauride and then in Vologda Theological seminaries. After leaving the seminary, he spent the rest of life on Mount Athos, standing out for his meekness, prayerfulness and ascetic deeds even by the standards of the Holy Mountain. Father Theodosius was also distinguished by his theological knowledge, a really exceptional case with peasant pop- ulation of the Russian Athonite monasteries: he had to speak on all topical issues — the transi- tion to a new calendar, onomatodoxy, the “catechism” of Metropolitan Anthony (Khrapovitsky); his opinion was taken into account not only in Russian, but also in Greek monasteries. Prayer Diary and Biography of Fr. Theodosius were published in the 2000s. However, the bio­ graphers of the ascetic had very little information about his life before moving to Athos. This article summarizes a series of publications aimed at clarification of his biography during the Russian period. The immediate task of examining various contemporary testimonies re- quired significant preparatory work. The researcher managed to find the name of Inspector Theofan (Kharitonov) mentioned in individual publications, periodicals, archival documents and works of fiction of the early 20th century. For each source, it was necessary to establish the context of writing, nature of the evidence and extent of its reliability. For anonymous tes- timonies, it was important to identify the author, on the basis of which one can make judg- ments about his competence and the reliability of his words. Much of the preparatory work resulted in the specific studies. The performed work led to a reliable reconstruction of spiri- tual and moral character of the ascetic in his Vologda period. Comparing various testimonies, the researcher has identified how Hieromonk Theodosius was perceived by his contemporar- ies from different social and public circles. The evidence presented is also of interest as the factual illustrations of pedagogical appro­aches adopted in religious educational institutions at the turn of the 19th and 20th centuries.