Моральная непостижимость и самоконституирование у Канта

Трансцендентализм Канта и вольфианская психология Введение Известно, что Кант ставил перед собой задачу глобального преобразования метафизики. Любым априорным высказываниям о бытии, считал он, должно предшествовать исследование их правомерности. В противном случае мы впадаем в догматизм. Выявление условий априорных синтетических суждений (т. е. независимых от опыта знаний о вещах) значительно сужает традиционные представления о предметной области чистого знания. A priori можно познавать лишь явления, сверхопытные же предметы недоступны для познания. Таким образом, метафизика как система априорного понятийного синтетического познания может реализоваться только в качестве «общего учения о природе».

Science.Eduboard.com, 2013

This is a Russian translation of "Kant's Critical Hermeneutic of Prayer", by Donna Barrier. The essay offers a systematic exposition and partial defense of Kant's philosophy of prayer. You may ask: "Does Kant even HAVE a philosophy of prayer?" Read on...and you'll see!

О праве лгать, 2011

The paper is devoted to the correlation of Immanuel Kant’s and Moses Mendelssohn’s positions concerning the nature of enlightenment. The author argues that Kant in his interpretation focuses on the self-enlightenment which eliminates any external guidance, while Moses Mendelssohn insists on necessity of enlightener/guardian. The author distinguishes two extremes of enlightenment marked as «französische Alfanzerei» and «deutsche Schwärmerei».

Резюме, ключови думи и биография: Статията се занимава с проблема за чувствата при обосноваването на морала във философията на Кант и разглежда решенията му в процеса на тяхното развитие. Изтъкват се ключовата роля на уважението при употребата на практическия разум, връзката му с категоричния императив и прехода, извършен от Кант, от идеята за това, че то е " заслужено " , към тезата, че в определени случаи може да се " изисква ". Ключови думи: морални чувства, уважение, видове задължения, заслужаване и изискване на уважение Стилиян Йотов, дфн, професор по история на философията и по философия на правото в СУ " Св. Климент Охридски ". Автор на Справедливост и респект (2000), Етика и мултикултурализъм (2003), Равенство и егалитаризъм (2004), Хабермас и претенциите на автономията (2006), Човешко достойнство и права (2013, под печат). Преводач от немски на трудове на Т.В. Адорно. Ю. Хабермас, З. Кракауер. ……………………………………………………………………………………………………………………………………………… За уважението или Как да фантазираме с Кант[1] Декарт озаглавява второто си размишление върху първата философия " За природата на човешкия дух и за това, че той се познава по-лесно, отколкото тялото " , но тъкмо в него отделя немалко място на заниманията си с нещо материално – къс восък, като го моделира по всякакви възможни и представими начини само за да заключи, " че чрез въображението не бих могъл да схвана какво представлява дори това парче восък и че единствен само разсъдъкът ми може да го схване ". Каквото и да си представяме и въобразяваме за восъка, само разумът може да схване неотнимаемото му свойство – протяжността – и това е напълно достатъчно, за да имаме познание за телесната му същност. По сходен начин Кант заявява, че на " нравствено доброто… не може да се намери нищо съответстващо в никакъв сетивен наглед " , " под закона на свободата… и под понятието за безусловно доброто не може да се подведе никакъв наглед и значи никаква схема за неговото приложение ". Ако при Декарт въображението е поне средство, което геометричният разум ще надмогне, за моралния разум при Кант въображението е сякаш ненужно, ако не и подвеждащо. От тук и познатото възражение в стила на Ф.Шилер, че нормите на кантовия морал можем да познаем, но не и да си ги представим в конкретни действия, камо ли да следваме на практика. По-долу ще покажа, че ключови текстове на Кант, колкото и абстрактно да са написани, позволяват и дори налагат четене с въ-образяване. Волю-неволю и Кант е продължил да множи бележките под линия на Платоновото учение, където в ключови моменти на аргументацията се появяват онагледяващи разкази – авторски митове. I. Истината в бележките под линия на самия Кант. Още в самото начало на Основи на метафизика на нравите (1785) Кант поставя въпроса за определянето на добрата воля и в тази връзка – за зависимостта й от дълга. Според него в отношението воля-дълг са в сила три принципни изключващи условия: първо, детерминирането на волята не може да се ръководи от склонността ни да търсим щастието, второ, в него е важна валидността на максимата, правилата, които си даваме, а не постигането на някаква цел или последици (в този смисъл няма стойност дори успешността от прилагането на максимата, а само формалната й консистентност) и, трето, признаването на единствен мотив за действие – дългът, постъпките не " съобразно дълга, а от дълг " (Кант ОМН: 36/ IV 398). Всяко от трите условия е било причина за недоволство от Кант. Но дори да си представим, че моралът няма нужда от щастие, че моралът не рухва от това, че не се е осъществил в живота, мотивирането му единствено по силата на дълга изглежда прекомерно. Как да приемем, че определянето на волята е допустимо в морален смисъл, тогава и само тогава, когато го ръководят " обективно законът и субективно чистото уважение към този практически закон, следователно максимата да се следва такъв закон " (Кант ОМН: 40/ IV 400)? За уважението или Как да фантазираме с Кант

Труды кафедры богословия СпбДА. № 2 (10). С.68-90 , 2021

Основная задача статьи-анализ взгляда И. Канта на сущность и типологию чудес, а также связи понятия чуда и веры в чудо с кантовской концепцией моральной религии в целом. В рационалистической философии религии эпохи Просвещения, с присущим ей антропологическим оптимизмом, нет места вере в чудеса, в корне парализующей работу теоретического разума. Кант же трактует чудо не столько как нарушение закона опыта, сколько как неэмпирическое действие эмпирической причины; постольку и отрицание чудес в мире, и признание чудом конкретного события в опыте одинаково превышает полномочия рационального знания. В своей классификации чудесных событий Кант уделяет главное внимание «теистическим» (Божьим) и «ангельским» чудесам. Последние, однако, почти не обнаруживаются в опыте вследствие обременяющего волю конечных деятелей радикального зла-естественной наклонности принимать чувственные мотивы в верховный принцип действия как самодостаточные. При таких условиях человек совершенно не может иметь доброго сердца (умонастроения) и совершать морально добрые поступки. Для возможности морального добра требуется «революция умонастроения», переворот в иерархии мотивов воли. Силами самого человека, в его обыкновенном состоянии, подобный переворот совершенно немыслим, однако он категорически требуется законом практического разума. Отсюда представление о сверхъестественном содействии в этом коренном акте воли, при условии посильной моральной активности человека, делающей его достойным такого содействия. В моральной религии Канта «революция умонастроения» и благодатное содействие ей занимают ключевое место; если же все совершающееся по недоступным нашему разуму правилам есть чудо, то моральная вера в это чудо категорически требуется витальным интересом самого практического разума.

Schulze-Aenesidemus’s criticism of the systems of I. Kant and K. L. Reinhold made a big impression on his contemporaries and galvanized the development of idealism, romanticism and some less notable branches of the German philosophy at the turn of nineteenth century. Yet, it was Kant who didn’t in fact respond to that criticism. Nevertheless, the article argues that in his later years Kant produced an understanding of his own philosophy, which dodges the most part of SchulzeAenesidemus’s arguments and might be seen as an alternative to the idealistic as well as the romantic development of Kant’s ideas. According to that later understanding the concepts of ‘reflective judgment’ and the ‘need of reason’ come to constitute the grounding principles of the whole of Kant’s philosophizing, which distances Kant from Schulze as well as Reinhold, to whom the foundations of Kantian philosophy were to be sought for in the theory of cognition. It is the theory of reflective judgment that ultimately allows Kant to reconcile the task of drawing demarcation lines (which is still seen as the hallmark of Kant’s thinking by some positivist philosophers) with the strive for metaphysical unity (which became the prime preoccupation of Fichte, Schelling and Hegel).

Всем известно, что Кант называл себя трансцендентальным идеалистом. Столь же известно, что он пытался опровергнуть идеализм. Эта внутренняя коллизиядаже если она во многом всего лишь вербальнаязаслуживает тщательного обсуждения, тем более что опровержением идеализма были озабочены многие соверменники Канта. Разумеется, говоря на эту тему, нельзя обойтись без терминологических уточнений, а также без исторического экскурса 1 .

Вечно новый вопрос «Что есть человек?» -это не только вопрос, касающийся личности человека, но и это еще и вопрос его открытости. В то время как современный солипсизм подавляет данную неопределенность, мы можем найти его применение в идее «Богочеловека» в работах Семена Людвиговича Франка. Цель нашего исследования -подчеркнуть некоторые аспекты антропологии Франка. Кроме того, мы внедряем их в контекст истории мышления. И это значит, с одной стороны, связать их с архаическим (еврейским) контекстом, с другой, показать возможности современного мышления. В дополнение, концепция «Богочеловека» Франка открывает простор для критики современной мысли. Ключевые слова: Франк, Богочеловек, индивидуальность, Еврейский контекст, антропология.

2020

В статье рассматривается проблема опровержения доказательств бессмертия души в философии Канта в соотнесении с основополагающими принципами этих доказательств, выдвинутых Платоном. Кант разделял основные аргументы по доказательству бессмертия души вплоть до написания «Критики чистого разума», что показывают его лекции по психологии середины 70-х годов xviii века. Главным тезисом, который он выдвигает в своих лекциях, а затем опровергает в «Критике чистого разума», выступает положение о субстанциональности души, которая в виде мыслящего себя субъекта познает себя в своем самостоятельном бытии независимо от всякого опыта. Это положение обосновывается основными тезисами платоновских доказательств бессмертия души. Однако, как считает Кант в «Критике чистого разума», то, что самосознание может мыслиться как самостоятельный единый субъект всех возможных своих представлений, вовсе не означает, что оно существует в виде этого субъекта в действительности, независимо от опыта. Вопреки кантовс...