Философия свободы / Отв. ред.: Д. Э. Гаспарян. СПб.: Алетейя, 2011.

Abstract: The article is focused on ideas and rhetoric of freedom in Old Rus from eleventh to fifteenth centuries. The author examines two concepts of freedom in Old Russian Language: volya and svoboda, and traces their evolution. Svoboda was a latitude or privilege given to a serve by his or her master. Svoboda existed in one or more areas of life, but was not a universal freedom. The author of Word of Daniil Zatochnik dreamt simultaneously of becoming a serve (kholop) of a mighty prince and being granted svoboda in his servile status. Volya initially meant desire and will, but later, apparently in the late twelfth and early thirteenth century, took a meaning of freedom. As opposed to svoboda, volya became a political and even legal term for full independence of a man (e. g. boyars in Muscovite Rus in fourteenth century) or a community (e. g. Novgorod the Great from thirteenth to fifteenth centuries) from any external authority. Anyone making a claim for his own volya made an act of political self-determination. Following the rise of power of Moscow princes volya of anyone but prince left political vocabulary.

Studia Slavica Academiae Scientiarum Hungaricae (Print), 2017

The present paper dwells upon the subject and the conception of freedom in the novel Jerusalem (2005) written by the Russian-Israeli writer, poet and scholar Dennis Sobolev. According to this conception, the fragmentariness of the being serves as the foundation for the search for freedom. This search consists of renunciation of the world of absolute power. The renunciation enables apprehension of freedom as a possibility in the splits between the fragments of the being. In the novel, this search for the real order of freedom beyond the imagined chaos of history unfolds within the symbolic order of Jerusalem-the earthly, political, and mystical city, which is presented through the eyes of seven narrators in seven separate and united stories. Dennis Sobolev's work thus reveals as a dissipative novel-myth about the disparate attempts to constitute the realistic and skeptical, and at the same time spiritual and playful, ontology.

Философия и культура, 2018

Предметом статьи является сравнение философии свободы в ее связи с философией государства и общества в русском и западноевропейском классическом либерализме. Данный компаративный анализ нацелен на выявление специфики русского либерализма как особой традиции в рамках общеевропейского либерального движения. На основе интерпретации понятия свободы в рамках европейского либерализма впервые выделяются три традиции европейского либерализма: англо-французская, сводящая свободу к ее внешним проявлениям, немецкая, сосредоточенная на диалектике внутренней и внешней свободы и русская традиция либеральной философии свободы. В статье используется традиционный инструментарий истории философии: герменевтический, компаративистский метод, метод исторической реконструкции и критический метод. Основными выводами проведенного исследования является доказательство преемственности между либеральной философией Д ж. Л окка, Просветителей и Д ж. С. Милля, на основе чего автор делает вывод о том, что либерализм Милля следует понимать в качестве вершины просветительского понимания свободы. Вкладом автора в исследование проблематики истории либеральной философии является выявление в философии Б.Н . Чичерина, главного теоретика русского либерализма X I X в., двух новых смыслов понятия свободы, которые отсутствуют в немецкой философской традиции, на которую опирается Чичерин: общественная свобода и свобода, укоренная в абсолютной природе личности, которую предлагается называть духовной. В статье конкретизируется взаимосвязь философии свободы и философии государства: западная либеральная философия государства трактуется в качестве механицизма, русская же трактовка государства понимается как телеологическая.

Данная книга посвящена широкому кругу вопросов, связанных с проблемами формирования государственно-конфесиональных от- ношений и правовым регулированием свободы совести в Россий- ской Федерации. Особое внимание авторы уделяют переломному в истории религиозной свободы в России законодательству, а именно, перспективам свободы совести после принятия антитеррористиче- ского пакета, больше известного как закон «Яровой», который поста- вил под жесткий контроль миссионерскую деятельность религиозных объединений. В связи с этим анализируется сложившаяся судебная практика, парадоксы российского восприятия религии в публичной сфере, мифы и страхи российского общества. При подготовке книги использовались материалы, опубликован- ные на сайте Информационно-аналитического центра «Сова». Издание предназначено для широкого круга читателей, интересу- ющихся ролью религии в современном мире.

Философское мышление на пути к свободе, 2024

В статье рассматривается один из способов достижения философской истины – внутренняя свобода субъекта. Учения эволюционной эпистемологии и радикального конструктивизма рассматривают мышление как средство адаптации. Наилучшим мышлением оказывается такое, благодаря которому организм выживает и оставляет максимум потомства. Свобода мышления в таких учениях отсутствует, оно детерминировано мозгом и его адаптационными задачами. Однако на более высоком уровне анализа личности человека можно говорить о свободе. Хайдеггер устанавливает неразрывную связь между свободой и истиной: свобода есть допущение бытия сущего. Только допустив его бытие, познающий субъект может адекватно познавать. Это требует отказа от власти, от овладения миром, от его употребления в качестве инструмента. Аналогично рассуждает Марион в учении о насыщенном феномене. Однако такого рода свободу можно назвать внешней. Автор вводит понятие внутренней свободы. Она также неразрывно связана с истиной, и теперь это истина самопознания. Самопознание требует нетривиальных подходов, как это показал психоанализ. В статье рассматриваются учение Д. Винникотта об истинном и ложном Я и теория «сдачи» Э. Гента. Наибольшим препятствием к самопознанию, согласно Генту и другим теоретикам, являются психологические защитные барьеры. Они позволяют нам вытеснить мысли о себе, которые для нас неприятны и подрывают уверенность в себе. Тем самым мы отчуждаемся от нашего истинного Я. В теории «сдачи» Гента описано разрушение защитных барьеров и внутреннее освобождение Я. Внешне и внутренне свободное философское мышление – это не доказательство заранее известной истины, а блуждания (Хайдеггер). Подлинное философское вопрошание заранее не знает, куда придет, но на пути блужданий в созерцательном состоянии анализирует то, что ему открывается. Ключевые слова: эволюционная эпистемология, радикальный конструктивизм, психоанализ, экзистенциальная философия, свобода, внутренняя свобода, истина, Хайдеггер, Марион, Винникотт, Гент, бессилие, сдача.

Свобода в философии Плотина.—СПб.: Изд-во СПбГУ, 2007. 382 с., 2007

Монография канд. филос. наук И.В.Берестова представляет собой подробное исследование роли концепции свободы в философской системе Плотина (204/5–270 н. э.) — выдающегося философа и основателя неоплатонизма, влияние которого ощущается в западноевропейской философии до сих пор. Автор реконструирует взгляд Плотина на свободу, обосновывает тезис об абсолютной свободе плотиновского Единого и показывает значимость учения о свободе для всей философской системы Плотина. В монографии развернут и обоснован оригинальный взгляд на философию Плотина, который уточняет и развивает актуальные для современных дискуссий ключевые проблемы философии Плотина: проблему тождества Единого и Блага, проблему эманации, проблему нисхождения души в тела, проблему свободы поведения человека и др. Большое внимание уделено уточнению переводов с древнегреческого привлекаемых автором фрагментов, уточнению понимания плотиновской терминологии и критическому анализу современных исследований, посвящённых философии Плотина. Книга рассчитана на историков философии и философов.

The paper articulates the specificity of philosophical experience. Philosophical experience is considered as the empirical basis of philosophical cognition, constituted in practices of freedom. The author suggests that philosophical theory. conceptualizes the experience of freedom and constructs new models o f it.

Свобода воли и ее утрата в контексте нейропсихологии 1

2015

The paper focuses on the phenomenon of freedom in the moral philosophy’s scope. Considering the relations of the inter-dependent phenomena of freedom, sanity, legality, justice and manageability through the prism of moral philosophy reflection, the author comes to the crucial distinction between the freedom of action and the freedom of will, that allows to formulate the regulations of the priority consideration of these two kinds of freedom for the moral philosophy research.Статья посвящена рассмотрению феномена свободы в пространстве морально-философской рефлексии. Рассматривая отношения взаимоподчиненных феноменов свободы, вменяемости, ответственности, законности, справедливости и управляемости сквозь призму морально-философской рефлексии. Автор приходит к принципиальному разграничению свободы действия и свободы воли, что позволяет сформулировать положение о приоритетности рассмотрения второй обозначенной разновидности свободы для морально-философского исследования

Вестник Свято-Филаретовского института, 2021

В статье предпринимается попытка обнаружить смысловые и исторические связи понятий философии, власти и эволюции на материале сочинений В. В. Бибихина. В первой части текста при помощи обращения к его работам «Власть России» и «Поиск своего в „Алкивиаде“ Платона» показывается, что философская власть парадоксальным образом оказывается безвластной. Это прежде всего власть над собственными мыслями, и именно таким образом философия может оказать влияние на политическую власть. Во второй части работы анализируется книга В. В. Бибихина «Лес», посвященная проблеме живой материи в античной и современной биологии, а также факторам эволюции. Автор этой книги допускает метафизическое предположение о влиянии сверхъестественных существ (богов, ангелов, демонов) на эволюцию человеческого вида. Данная идея рассматривается в точке пересечения научных, философских и теологических интенций. В третьей части текста предпринимается попытка проиллюстрировать и совместить основные идеи первой и второй частей на примере деятельности Сократа, которая оказалась нетривиальным способом воздействия на эволюцию политической власти силой философской мысли, инспирированной божественным присутствием (голос демона).

Editor A.V. Gladishev ISSUE 7-8 Saratov State University 2013 УДК 94(100)[15/19](082) ББК 63.3(0)5я43 И90 История и историческая память: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. А.В. Гладышева. -Саратов: Сарат. гос. ун-т, 2013. -Вып. 7-8. -310 с.

This article compares the philosophy of freedom by Nikolai Berdyaev and XIX-century ukrainian political-philosophical thought. Analyzes the conception of famous Russian philosopher N.Berdyaev, which based on the primate of the idea of freedom. Examines existential and biographic background of genesis of N.Berdyaev’s philosophical doctrine. Argues that Berdyaev was radically ingrained in Kievan social context and special part on this ingrainity performs by his aristocratic, ‘patrimonial’ component existentially significant for him. Strictly describes the specificity of the Kievan aristocracy’s political worldview and world attitude, her historical background in the context of central-european traditions of Rzecz Pospolita (early modern Polish–Lithuanian_Commonwealth). Examines the evolution of XIX-century ukrainian political-philosophical thought through the prism of the development of the idea and conception of freedom. Argues that the specificity of ukrainian thought lies in historical aristocratical background, and it implies the radical meaning and weight of the idea of freedom as political and philosophical value which radically distinuished it from the context of other Russian Empire parts. On basis of similarity of social-existential context and consonance of ideas of ukrainian political thinkers and N.Berdyaev makes a conclusion that Berdyaev easily joins in narrative of Kievan context and it makes possible to argue the presence of genealogic and discoursives connexions between our both subjects of analysis.