Кант: "пробуждение от догматического сна"

Kantovskij Sbornik, 2016

Kantian Journal, vol. 38 (4) \ Кантовский сборник Т. 38 (4), 2019

Н. А. Дмитриева , А. С. Зильбер, В. А. Чалый, А. С. Киселев, П. Р. Бонадысева Освещено содержание докладов и дискуссий XII Кантов-ских чтений, которые были организованы в апреле 2019 г. научным подразделением «Академия Кантиана» Балтий-ского федерального университета им. И. Канта. Традици-онно Кантовские чтения отличались универсальностью тематики, охватывали все области кантовского наследия. На этот раз тематическим фокусом конференции стала практическая философия, а именно исторические осно-вания и современное значение этической мысли И. Канта в сопоставлении ее с другими философскими проектами эпохи Просвещения. Должное внимание при этом было уде-лено рецепции этики Канта и Просвещения в философии России и Запада. Специальные секции были отведены об-суждению аспектов взаимосвязи просветительской этики и эстетики, а также междисциплинарным проблемам на стыке философии политики и философии образования, включая пути противодействия различным формам ин-теллектуального порабощения. Возможности применения кантовских этических принципов обсуждались в тесной связи с осмыслением новейших тенденций развития науки и технологий. Было отмечено, что интеллектуальная и социальная коммуникативная среда нашего времени имеет немало общего с эпохой Просвещения, что делает предло-женные в ту эпоху философские стратегии пригодными для адаптации и развития. Ключевые слова: Кант, Просвещение, историко-фи-лософская рецепция, глобальные проблемы современности, этика науки и техники, человеческое достоинство, полити-ческая рациональность, современные проблемы образования.

The paper is devoted to the correlation of Immanuel Kant’s and Moses Mendelssohn’s positions concerning the nature of enlightenment. The author argues that Kant in his interpretation focuses on the self-enlightenment which eliminates any external guidance, while Moses Mendelssohn insists on necessity of enlightener/guardian. The author distinguishes two extremes of enlightenment marked as «französische Alfanzerei» and «deutsche Schwärmerei».

Kantovskij Sbornik, 2011

Сравниваются гносеологии Иммануила Канта и Владимира Соловьёва. Основанием для сопоставления систем двух философов является их отношение к рефлексии-фундаментальнейшему когнитивному механизму. Если для Канта обретение достоверного знания невозможно без использования рефлексии (в том числе трансцендентальной), то Соловьёв строит свою теорию познания на совершенно иных основаниях, из-за чего вынужден полагаться в деле открытия истины на Бога и интеллектуальную интуицию. Только выяснив плюсы и минусы обеих гносеологий, можно определить, концепция какого из мыслителей в большей степени подходит для описания процесса постижения мира человеком, то есть существом, обладающим довольно скромным когнитивным инструментарием. This article seeks to compare Immanuel Kant's and Vladimir Solovyov's gnosiologies. The comparison is based on the philosophers' attitude to reflection-a basic cognitive mechanism. If, according to Kant, the acquisition of true knowledge is impossible without reflection (including transcendental reflection), Solovyov builds his theory of knowledge on entirely different grounds, therefore, he has to rely on God and intellectual intuition in discovering the truth. Only having established the pros and cons of both gnoseologies, we can define whose theory-Kant's or Solovyov's-is more suitable to describe the process of cognition by a human being-a being in possession of rather modest cognitive tools.

Итоги Международного кантовского интервью, организованного в 2004 г.

Кантовский сборник, выпуск 1, 2009

На основе анализа первого раздела «Религии в пределах только разума» Канта предпринимается попытка показать, что в Kантовой философии религии, наряду с бросающейся в глаза перспективой автономистически-просвещенческой «религии разума», имеется также совместимая с началами трансцендентализма основа для христианской философии духа, в смысле нравственной цельности жизни, и потому также для философии внутреннего откровения. Благодаря Канту в этом смысле стала возможной философия религии в Европе Нового времени,-но благодаря ему же она сделалась в ней одновременно почти невозможной. Anhand einer Analyse von Kants Religionsschrift wird ein Nachweis versucht, in der Kantischen Religionsphilosophie, neben der Perspektive einer autonomistischen Vernunftreligion, auch eine transzendental konforme Grundlage zur christlichen Geistesphilosophie, im Sinne der sittlichen Lebensganzheit, und auch für eine Philosophie der Offenbarung, vorhanden ist. Kant hat die Religionsphilosophie im Neuen Europa sowohl möglich, als auch fast ebenso unmöglich gemacht.

Schulze-Aenesidemus’s criticism of the systems of I. Kant and K. L. Reinhold made a big impression on his contemporaries and galvanized the development of idealism, romanticism and some less notable branches of the German philosophy at the turn of nineteenth century. Yet, it was Kant who didn’t in fact respond to that criticism. Nevertheless, the article argues that in his later years Kant produced an understanding of his own philosophy, which dodges the most part of SchulzeAenesidemus’s arguments and might be seen as an alternative to the idealistic as well as the romantic development of Kant’s ideas. According to that later understanding the concepts of ‘reflective judgment’ and the ‘need of reason’ come to constitute the grounding principles of the whole of Kant’s philosophizing, which distances Kant from Schulze as well as Reinhold, to whom the foundations of Kantian philosophy were to be sought for in the theory of cognition. It is the theory of reflective judgment that ultimately allows Kant to reconcile the task of drawing demarcation lines (which is still seen as the hallmark of Kant’s thinking by some positivist philosophers) with the strive for metaphysical unity (which became the prime preoccupation of Fichte, Schelling and Hegel).

Труды кафедры богословия СпбДА. № 2 (10). С.68-90 , 2021

Основная задача статьи-анализ взгляда И. Канта на сущность и типологию чудес, а также связи понятия чуда и веры в чудо с кантовской концепцией моральной религии в целом. В рационалистической философии религии эпохи Просвещения, с присущим ей антропологическим оптимизмом, нет места вере в чудеса, в корне парализующей работу теоретического разума. Кант же трактует чудо не столько как нарушение закона опыта, сколько как неэмпирическое действие эмпирической причины; постольку и отрицание чудес в мире, и признание чудом конкретного события в опыте одинаково превышает полномочия рационального знания. В своей классификации чудесных событий Кант уделяет главное внимание «теистическим» (Божьим) и «ангельским» чудесам. Последние, однако, почти не обнаруживаются в опыте вследствие обременяющего волю конечных деятелей радикального зла-естественной наклонности принимать чувственные мотивы в верховный принцип действия как самодостаточные. При таких условиях человек совершенно не может иметь доброго сердца (умонастроения) и совершать морально добрые поступки. Для возможности морального добра требуется «революция умонастроения», переворот в иерархии мотивов воли. Силами самого человека, в его обыкновенном состоянии, подобный переворот совершенно немыслим, однако он категорически требуется законом практического разума. Отсюда представление о сверхъестественном содействии в этом коренном акте воли, при условии посильной моральной активности человека, делающей его достойным такого содействия. В моральной религии Канта «революция умонастроения» и благодатное содействие ей занимают ключевое место; если же все совершающееся по недоступным нашему разуму правилам есть чудо, то моральная вера в это чудо категорически требуется витальным интересом самого практического разума.

Вопросы философии, 2018

The re-discovery of Kant in modern theoretical analytical philosophy is primarily due to discussions on the nature of our sensory perceptions, the epistemological status of self-knowledge and the so-called “new realism.” The conflict of interpretations goes so far that some consider Kant as a conceptualist, while others consider him anti-conceptualist; for some he is an internalist, and for others he is an externalist; for some he is constructivist, and for others he is a realist. In this paper, I briefly develop the main arguments pro and contra as to possible interpretations of Kant’s texts in accordance with the three thematic blocks outlined above, and offer my own interpretation of some of the key points of Kant’s theory of knowledge.

Литературна мисъл, 2022

The article studies the implied reader of Vladimir Poleganov's "The Other Dream". The novel models a reader capable of perceiving nonlinear narrative and palimpsest worlds. The other world is built up as a product of reader reconstruction and thus the novel stages the act of reading as an oneiric experience.