Люди крепче, чем броня...

What is a French nation and what is it going to become? Is there a room for cultural diversity in it? Are statements about the crisis of the French model of integration grounded? What kind of place is there for France in the united Europe and the globalizing world? Will the country and its people be able to preserve their cultural distinctiveness and the value system that goes back to the ideals of the Enlightenment? These and other questions are posed to Herve Le Bras, director of the historical demography laboratory at l'Ecole des hautes etudes en sciences sociales and author of "Le sol et le sang" (1994), "Le Demon des origines" (1998), and other books.

Художественный журнал № 109, 2019

Культурное наследие Востока, Москва, 1985, 1985

THE DIALOGUE FORM OF THE "DISPUTE OF A MAN WITH HIS BA

Colta.ru, 2013

Куратор выставки «Гробман: 4 выставки» Лёля Кантор-Казовская рассказывает о проекте и отдельных произведениях. Записал Валерий Леденев.

Последнее целование. Человек как традиция. – СПб.: Алетейя, 2015. – 312 с.

Захваченные Великой Технологической Революцией люди создают мир, несоразмерный собственной природе. Наступает эпоха трансмодерна. Смерть человека не состоялась, но он стал традицией. В философии это выражается в смене Абсолюта мышления: вместо Бытия – Ничто. В культуре – виртуализм, конструктивизм, отказ от природы и антропоморфного измерения реальности. Рассматриваются исторические этапы возникновения «Иного», когнитивная эрозия духовных ценностей и жизненного мира человека. Нерегулируемое развитие высоких (постчеловеческих) технологий ведет к экспансии информационно-коммуникативной среды, вытеснению гуманизма трансгуманизмом. Анализируются истоки и последствия «расчеловечивания человека»: ликвидация полов, клонирование, бессмертие. Против «деградации в новое», деконструкции, зомбизации и электронной эвтаназии Homo vitae sapience, в защиту его достоинства автор выступает с позиций консерватизма, традиционализма и Controlled development (управляемого развития).

Известия Саратовского университета. Новая серия. Сер. Философия. Психология. Педагогика, 2020

Любое наше действие или мыслительный акт можно трактовать как письмо, располагающееся на поверхности касания, в зоне размыкания меня Другому. Наше бытие не «имеет смысл», а само становится смыслом будучи выписанным. Новизна статьи состоит в проблематизизации представления о Я. Будучи местным, потому всегда разным эффектом письма, Я тем самым оказывается фрагментарным, несводимым к какому-либо единству, лишенным самотождественности. Мы пишем себя, но всегда кому-то (письмо интенционально). И этот кто-то также пишет нас – через чтение, так что механизм письма (чтения) оказывается единым актом. Тем самым выписываемая поверхность одновременно единит и разделяет субъектов. Субъект – не точка без места, а пространственная конфигурация поверхностей, представляющих собой геометрическое место своего вероятностного бытия. Необходимо снять оппозицию письма и стирания в связи с невозможностью письма без стирания, а стирания – без перезаписывания. Но стирание, разрывы есть и в самом письме, ведь оно является не только цепочкой знаков, но и конфигурацией пауз между ними. Так что субъект располагается не столько в самой ткани письма, сколько в разрывах этой ткани, оказываясь той онтологической нехваткой, которая и побуждает к письму.

Количество мусора, который производит человечество, нарастает с каждым днем. Значительная часть мирового океана и суши уже покрыта свалками и помойками. Не следует ли художникам и архитекторам развернуть работу по эстетизации помоек?

«I do not know, so far as steadfast and selfless Parisian laymen ...»: fifteen letters to the friend. The Letters fr. Florovsky to fr. S. Bulgakov (1925–1943) // Софиология и неопатристический синтез: два богословских итога философского развития. . М.: ПСТГУ, 2013. С. 104–116., 2013

"The article and the publication are dedicated to histories of the intellectual attraction / repulsion two outstanding representatives of the russian intellectual culture of ХХ centuries - S.N. Bulgakov and G.V. Florovsky. This history, as into a mirror, was reflected in their theoretical creative activity (the conceptual opposition of the work «The hypostasis and the hypostasisness» and «The creature and the creatureness), - and in their letters. The letters Florovsky to Bulgakov possible to divide into two greater groups: this letters Florovsky out of Prague (1925-1926), - and letters between 1938-1943. This dialogue reaches most intellectual fullness in) 1925-1926 years, having rendered significant influence upon following russian philosophical tradition. Key words: S.N. Bulgakov, G.V. Florovsky, L.P. Karsavin, the discussion about Sophia, an essence, a hypostasis, а hypostasisness, The Absolute Subject, a creature, a creatureness, a sophiology, a dialog, a biographical context "