Yvonne Rainer "A gaze of a dancer" // ТЕАТР № 20

Пересмотр корпуса текстов, обозначенных «Мэй Уэст», и присвоение их разными группами зрителей, иногда пересекающимися, а иногда и нет, наталкивает на обсуждение вопроса о соотношении перечтения (присвоения) кинотекстов или их элементов и (историзованной) структуры самого кинотекста. Феминистски ориентированные авторы усматривают в «Мэй Уэст» трансгрессию, которая полагается основным потенциалом чтения, подрывающего когерентность классического киноповествования и переключающего фильмы с Мэй Уэст в иные культурные режимы и ряды, например, кэмпа или феминизма. Меня же далее будет интересовать, как можно совместить словарь культурных исследований и словарь кинонарратологии, прежде всего, в понятии «нарративного эксцесса». То есть—как можно обнаружить задатки «кэмповости» и, шире, «культовости» задним числом в нарративном устройстве фильма. Само название статьи указывает на классическую работу Бориса Эйхенбаума «Как сделана “Шинель” Гоголя» (1919), и тем самым я в какой-то степени расписываюсь в консервативности своих целей—«назад к нарратологии». Однако проблема трансгрессивного ресурса, элементов структуры кинотекста, разрывов и эксцессов, позволяющих переозначить его, может быть сформулирована и иначе—«вперед к культовости».

Как выстраивается дискурс нехватки и желания на экране? Как проявляются национальные особенности мирового кинематографа в «сфере желаний»? Как происходит наррация насилия в фильме? Каким образом кинематограф манипулирует зрителем? На эти другие вопросы постарались найти ответы авторы этой книги — участники секции «Кино|текст» ежегодной международной филологической конференции Санкт-Петербургского государственного университета.

Статья посвящена процессам, затрагивающим пространственное осмыс- ление реальности в современном искусстве, в частности — в Новой музыке. Актуальное искусство стремится к созвучности требованиям глобальной реальности, где от художника и композитора ожидается включенность в единое коммуникативное поле смыслов. Авторы обращаются к анализу концептов пространства, предложенных основоположниками новой музы- ки. В таком ракурсе рассмотрения особое внимание уделяется анализу ав- торских концепций и соответствующих музыкальных воплощений. Мир в произведениях современного искусства предстает как неорганизованный хаос полифонического безумия. Музыка трактуется в качестве простран- ственной формы, расставляющей четкие границы энтропии с хаотичной реальностью без форм и границ. Ключевые слова: С. Шаррино, К. Штокхаузен, полифония реальности, пространство звука, Новая музыка, коммуникативное поле The article is devoted to processes aff ecting the spatial understanding of reality in contemporary art and in particular in the new music. Actual art aspires to the requirements of consonance global reality where the artist and composer expected of a common communicative fi eld of meanings. The authors refer to the analysis of the concepts of space, proposed by the founders of the new music. In this perspective, consideration focuses on the analysis of the concepts of copyright and related musical incarnations. World in the works of contemporary art appears as disorganized chaos polyphonic madness. Music is treated as a spatial form, puts clear limits of entropy chaotic reality without the forms and boundaries. Keywords: S. Sciarrino, K. Stockhausen, polyphonic reality, space sound, new music, communicative fi eld

2005

Современная теория и практика энактивного кинематографа на первый взгляд радикально отличны от кино классического периода. Тем не менее истоки энактивного кино отыскиваются в искусстве и научной мысли первой половины ХХ в. – в искусстве конструктивистов, в первую очередь в дизайнерских проектах Эля Лисицкого, в тектологии А. Богданова, в «биомеханике» Вс. Мейрхольда, в теории и практике монтажа С. Эйзенштейна. С. Эйзенштейн, пионер в области биодинамического изучения эмоциональной выразительности, видел связь между структурами эмоционального опыта и монтажной композицией, открывавшей доступ к эмоциям зрителя. В основе энактивного подхода также лежит представление о том, что восприятие есть чувственно направленное действие. Согласно известному утверждению С. Зеки, художник является нейрофизиологом, исследующим потенциал и возможности мозга, хотя и другими инструментами. Поток наррации в 'enactive cinema' осуществляется не только в процессе осознанного восприятия вербально-визуальных рядов фильма, но и в результате бессознательной психофизиологической, или эмоциональной, вовлеченности зрителя. Шагом в направлении кино будущего является создание специальных фильмов, рассчитанных на подачу стимулов, особенно интересных с нейросинематической точки зрения, типа известной ленты «Столкновение» П. Хэггиса (Crash, 2004), фильмов Пии Тикки «Одержимость» (Obsession, 2005) и «Королева» (The Queen, 2013). Нейрокино выступает творческой лабораторией для разного рода экспериментов. Насколько успешны эти эксперименты? Возможен ли энактивный подход в интеллектуальном кинематографе? Должен ли современный режиссер ориентироваться на нейроисследования? В докладе предпринимается попытка ответить на эти вопросы.

2004

Феминистские комментарии: Феномен ренаты Литвиновой -Феминистские вызовы в бывшем ссср? Повторение и различие, или «еще раз про любовь» в советском и постсоветском кинематографе альмира Усманова