Conference papers by Elena Borisova
Paper presented at the IV Migration without Boundaries Graduate Students Conference
9-10 October ... more Paper presented at the IV Migration without Boundaries Graduate Students Conference
9-10 October 2015, Michigan State University
Papers by Elena Borisova
Based on ethnographic fieldwork in rural Tajikistanthe region where migration to Russia has becom... more Based on ethnographic fieldwork in rural Tajikistanthe region where migration to Russia has become almost the only stable source of livelihoodthis article contributes to a growing body of anthropological literature concerned with tensions, ambivalences and contradictions of care. Drawing on the ethnography of my interlocutor's attempts to arrange care for his elderly parents, I show how migration is entwined with the relations of indebtedness and care that are constitutive of moral personhood. Attending to the complex entanglements of care, personhood, movement, and presence, I expose the key paradox of care in migration contexts: migration creates distance and separation which results in the disjuncture between care as a material provision and care as an affective performance of respect. Men's attempts to bridge this disjuncture can keep them 'stuck' in a loop of movement between Russia and Tajikistan and put a strain on their relationships, bodies, and sense of self.
Journal of the Royal Anthropological Institute, 2020
Social Anthropology/Antropologie Sociale, 2020
Based on extensive ethnographic fieldwork, this article analyses the recent phenomenon of the mas... more Based on extensive ethnographic fieldwork, this article analyses the recent phenomenon of the mass search for Russian citizenship by Tajikistani nationals and critically engages with the emerging concept of strategic citizenship. Bringing together the literature on strategic citizenship and affective documents, it argues that the notion of strategy is incomplete and can be misleading when used to analyse citizenship seeking. Drawing an opposition between ‘rational’ and ‘emotional’ aspects of citizenship, there is a danger in looking at strategising through the assumptions grounded in formal rationality placing a rational individual seeking to ‘maximise utility’ through their citizenship choices at the centre of analysis. My ethnography shows that grounded in the local systems of value, practices of citizenship‐seeking go far beyond the calculative logic of cost–benefit analysis and should be theorised in the context of family projects and subsequent ideas about social becoming. It also shows that acts of taking citizenship emerge as affective responses of people trying to figure out what is the ‘rational’ thing to do in the context of uncertainty and instability of labour markets, mobility regulations and documentary regimes, affects being distributed not only in persons and their relations but in and around documents.
Based on extensive ethnographic research in northern Tajikistan, this article examines the implic... more Based on extensive ethnographic research in northern Tajikistan, this article examines the implications of the law ordering traditions and rituals (tanzim), including marriage celebrations, in Tajikistan. At the centre of my analysis is the figure of a state employed 'worker of culture' , Farkhod, whose family was affected by recent, rather militant, attempts by the state to regulate tradition. By following the story of his daughter's wedding , I analyse how Farkhod tries to reconcile his roles of a caring father, a respectful community member, and a law-abiding citizen. I argue that the tanzim exacerbates the mismatch between the government's attempts to impose a rigid notion of tradition and promote the idea of a certain kind of modern citizen, and people's own under-standings of being a modern and moral person having a good wedding.
Трудовая миграция из стран Центральной Азии в Россию приобрела транснациональный характер. Пров... more Трудовая миграция из стран Центральной Азии в Россию приобрела транснациональный характер. Проводя большую часть своей жизни в России, мигранты поддерживают тесные связи со своими родственниками и друзьями в местах исхода, периодически возвращаясь, чтобы утвердить свой статус в сообществе. Однако не только сами трудовые мигранты, но и их семьи могут включаться в транснациональный образ жизни и быть очень мобильными, что часто остается вне фокуса внимания исследователей миграции. Детская мобильность не рассматривается, жизнь детей ми- грантов проблематизируется в рамках дискурсов об интеграции и адаптации. Опираясь на результаты этнографического полевого исследования, проведенного в северном Таджикистане, предлагается посмотреть на детский опыт и взгляд на миграцию. Социализируясь в транснациональном социальном пространстве, дети усваивают на- бор циркулирующих между отсылающим и принимающим обществами практик, образов, ценностей, переосмысливая его через призму собственного миграционного опыта, опыта родителей и сверстников. Это приводит к расширению представлений детей о жизненном пространстве: присвоенное через рассказы мигрантов пространство принимающей страны воспринимается как освоенное, дети с легкостью вписывают его в свои жизненные планы. Несмотря на то, что в сообществе активно поддерживается граница между пространствами принимающего и отсылающего обществ, воспроизводство противоречивых образов приводит к тому, что мобильность наделяется положи- тельными значениями и, несмотря на все риски, ассоциируется с возможностью повысить свой социальный статус.
In this paper, I consider some transnational practices in performing parental care at a distance ... more In this paper, I consider some transnational practices in performing parental care at a distance in the families of labour migrants from northern Tajikistan. My research is based on fi eldwork conducted in several villages in the Kanibadam region of the Republic of Tajikistan. There are a number of aspects to take into account when researching transnational parenting. This paper is limited to a consideration of transnational practices that link migrant parents and the children they leave behind, e.g. regular home visits, phone calls, and photo and gift exchanges. Parental experience is highly gendered: a mother's departure, as a rule, is not so much stigmatised in the sending community, as it is legitimised by parental obligations. However, fi nancial support is insuffi cient, and mothers do not withdraw from the upbringing process, but provide emotional support for their children using modern means of communication. There are different modes of involvement in care at a distance, not just an intensive one, but researchers should avoid normative judgements about the quality of such parenting. Instead more emphasis should be placed on how transnational families overcome distance and negotiate family contexts, and how a sense of familial unity and proximity is constructed.
Трудовая миграция из стран Центральной Азии в Россию плотно вошла в образ жизни отсылающих общест... more Трудовая миграция из стран Центральной Азии в Россию плотно вошла в образ жизни отсылающих обществ и приобрела транснациональный характер. Проводя большую часть своей жизни в России, мигранты поддерживают плотные связи со своими родственниками и друзьями в местах исхода, периодически возвращаясь для того, чтобы утвердить свой статус в сообществе. Однако не только сами трудовые мигранты, но и их семьи могут включаться в транснациональный образ жизни и быть очень мобильными, что часто остается вне фокуса внимания российских исследователей миграции. Детская мобильность и вовсе остается без внимания, а категория детей мигрантов почти всегда проблематизируется исключительно в рамках дискурсов об интеграции и адаптации. Опираясь на результаты этнографического полевого исследования, проведенного в северном Таджикистане, я предлагаю посмотреть на детскую мобильность из транснациональной перспективы и запечатлеть детский опыт и взгляд на миграцию. Социализируясь в транснациональных социальных пространствах, дети усваивают набор циркулирующих между отсылающим и принимающим обществами практик, образов, ценностей, переосмысляя его через призму собственного миграционного опыта и опыта своих родителей и сверстников. Это приводит к расширению воображаемого жизненного пространства детей: присвоенное через нарративы мигрантов пространство принимающей страны воспринимается как освоенное, дети с легкостью вписывают его в свои жизненные планы. Несмотря на то, что в сообществе активно поддерживается граница между пространствам принимающего и отсылающего обществ, воспроизводство противоречивых образов приводит к тому, что мобильность наделяется положительными значениями и, несмотря на все риски, ассоциируется с возможностью повысить свой социальный статус.
С началом экономического кризиса и ужесточением миграционной политики тема возвращения из миграци... more С началом экономического кризиса и ужесточением миграционной политики тема возвращения из миграции приобретает все большую актуальность. Большинство исследований на эту тематику в контексте миграции из стран Центральной Азии представляет собой попытки оценить “успешность” возвраще-
ния мигрантов, опираясь сугубо на экономические показатели и макротеории. При этом мобильность других акторов (кроме самих трудовых мигрантов) игнорируется, поэтому подобные исследования не оставляют нам шанса понять, что происходит в “отсылающих” сообществах с самими мигрантами при их возвращении. В фокусе моего исследования оказались дети мигрантов. Опираясь на материалы полевого исследования, проведенного мной в северном Таджикистане в феврале 2015 г., я рассматриваю, как влияет наличие миграционного опыта у ребенка на его статус в сообществе, как формируется отношение к разным категориям детей, имеющим миграционный опыт, и какой дискурс выстраивается вокруг этой темы. Это позволяет поставить вопрос о возвратной миграции в контекст локальных моральных норм, сместить фокус с экономических эффектов возвращения и посмотреть, что такое социально приемлемое возвращение, как оно происходит и как это влияет на представления о мобильности.
Родительство на расстоянии: транснациональные практики в семьях мигрантов из Таджикистана Статья ... more Родительство на расстоянии: транснациональные практики в семьях мигрантов из Таджикистана Статья посвящена рассмотрению некоторых транснациональных практик в организации родительской заботы на расстоянии в семьях трудовых мигрантов из северного Таджикистана. Эмпирической базой послужило полевое исследо-вание, проведенное в нескольких кишлаках Канибадамского района республики Таджикистан. В статье рассматриваются транснациональные практики, которые связывают родителей и оставшихся дома детей. Опыт родительства гендерно специфичен, отъезд матери на заработки не осуждается сообществом, поскольку он легитимируется наличием обязательств именно перед детьми. Однако материальной поддержки от такой матери недостаточно. Как правило, она не снимает с себя и других родительских обязанностей по воспитанию и эмоциональной поддержке детей, но осу-ществляет их с помощью современных средств коммуникации.
Ключевые слова: миграция, транснационализм, родительство на расстоянии, Центральная Азия.
Thesis Chapters by Elena Borisova
Unpublished PhD thesis, Social Anthropology, University of Manchester , 2021
If you want to read this thesis, email me at [email protected]
Based on 12 months ... more If you want to read this thesis, email me at [email protected]
Based on 12 months of ethnographic fieldwork in Tajikistan and Russia (2017-2018), my doctoral thesis examines the dynamic of mass migration to Russia beyond the framework of economic dispossession resulting from post-socialist restructuring. Ethnographically, it looks at different ways in which people navigate what it means to be a ‘good person’ and to have a ‘good life’ in the context of the constantly shifting realities of migration rules, precarious labour conditions, legal and social constructions of (il)legality, and citizenship regimes. Analytically, it advances the argument that it is necessary to unpack the complex relationship between the material, imaginative, and moral aspects of migration in order to understand the scope, speed, and patterns of contemporary migratory movements. My exploration of migration as a moral project revealed several tensions at play for my research participants: different experiences of place, the tugs of modernity or tradition, how best to enact care for one’s kin and community, and how to negotiate different citizenship strategies and the multitude of necessary documents. Foregrounding these moral tensions and compromises, I show how, far from being an ‘automatic’ response to general economic and political breakdown, migration decisions are inserted in local systems of value. Furthermore, they are embedded in the experiences of living and imagining one’s present and future in a place, constituted by the multi-layered histories of mobilities, where present forms of sociality and categories of person are informed by spatial and social transformations brought about by the Soviet modernisation project.
Uploads
Conference papers by Elena Borisova
9-10 October 2015, Michigan State University
Papers by Elena Borisova
ния мигрантов, опираясь сугубо на экономические показатели и макротеории. При этом мобильность других акторов (кроме самих трудовых мигрантов) игнорируется, поэтому подобные исследования не оставляют нам шанса понять, что происходит в “отсылающих” сообществах с самими мигрантами при их возвращении. В фокусе моего исследования оказались дети мигрантов. Опираясь на материалы полевого исследования, проведенного мной в северном Таджикистане в феврале 2015 г., я рассматриваю, как влияет наличие миграционного опыта у ребенка на его статус в сообществе, как формируется отношение к разным категориям детей, имеющим миграционный опыт, и какой дискурс выстраивается вокруг этой темы. Это позволяет поставить вопрос о возвратной миграции в контекст локальных моральных норм, сместить фокус с экономических эффектов возвращения и посмотреть, что такое социально приемлемое возвращение, как оно происходит и как это влияет на представления о мобильности.
Ключевые слова: миграция, транснационализм, родительство на расстоянии, Центральная Азия.
Thesis Chapters by Elena Borisova
Based on 12 months of ethnographic fieldwork in Tajikistan and Russia (2017-2018), my doctoral thesis examines the dynamic of mass migration to Russia beyond the framework of economic dispossession resulting from post-socialist restructuring. Ethnographically, it looks at different ways in which people navigate what it means to be a ‘good person’ and to have a ‘good life’ in the context of the constantly shifting realities of migration rules, precarious labour conditions, legal and social constructions of (il)legality, and citizenship regimes. Analytically, it advances the argument that it is necessary to unpack the complex relationship between the material, imaginative, and moral aspects of migration in order to understand the scope, speed, and patterns of contemporary migratory movements. My exploration of migration as a moral project revealed several tensions at play for my research participants: different experiences of place, the tugs of modernity or tradition, how best to enact care for one’s kin and community, and how to negotiate different citizenship strategies and the multitude of necessary documents. Foregrounding these moral tensions and compromises, I show how, far from being an ‘automatic’ response to general economic and political breakdown, migration decisions are inserted in local systems of value. Furthermore, they are embedded in the experiences of living and imagining one’s present and future in a place, constituted by the multi-layered histories of mobilities, where present forms of sociality and categories of person are informed by spatial and social transformations brought about by the Soviet modernisation project.
9-10 October 2015, Michigan State University
ния мигрантов, опираясь сугубо на экономические показатели и макротеории. При этом мобильность других акторов (кроме самих трудовых мигрантов) игнорируется, поэтому подобные исследования не оставляют нам шанса понять, что происходит в “отсылающих” сообществах с самими мигрантами при их возвращении. В фокусе моего исследования оказались дети мигрантов. Опираясь на материалы полевого исследования, проведенного мной в северном Таджикистане в феврале 2015 г., я рассматриваю, как влияет наличие миграционного опыта у ребенка на его статус в сообществе, как формируется отношение к разным категориям детей, имеющим миграционный опыт, и какой дискурс выстраивается вокруг этой темы. Это позволяет поставить вопрос о возвратной миграции в контекст локальных моральных норм, сместить фокус с экономических эффектов возвращения и посмотреть, что такое социально приемлемое возвращение, как оно происходит и как это влияет на представления о мобильности.
Ключевые слова: миграция, транснационализм, родительство на расстоянии, Центральная Азия.
Based on 12 months of ethnographic fieldwork in Tajikistan and Russia (2017-2018), my doctoral thesis examines the dynamic of mass migration to Russia beyond the framework of economic dispossession resulting from post-socialist restructuring. Ethnographically, it looks at different ways in which people navigate what it means to be a ‘good person’ and to have a ‘good life’ in the context of the constantly shifting realities of migration rules, precarious labour conditions, legal and social constructions of (il)legality, and citizenship regimes. Analytically, it advances the argument that it is necessary to unpack the complex relationship between the material, imaginative, and moral aspects of migration in order to understand the scope, speed, and patterns of contemporary migratory movements. My exploration of migration as a moral project revealed several tensions at play for my research participants: different experiences of place, the tugs of modernity or tradition, how best to enact care for one’s kin and community, and how to negotiate different citizenship strategies and the multitude of necessary documents. Foregrounding these moral tensions and compromises, I show how, far from being an ‘automatic’ response to general economic and political breakdown, migration decisions are inserted in local systems of value. Furthermore, they are embedded in the experiences of living and imagining one’s present and future in a place, constituted by the multi-layered histories of mobilities, where present forms of sociality and categories of person are informed by spatial and social transformations brought about by the Soviet modernisation project.