This article describes the basic characteristics of the dialect of Preko. The introductory sectio... more This article describes the basic characteristics of the dialect of Preko. The introductory section defines the position of the Preko dialect in the Croatian dialect system. The second section addresses important phonological features of the Preko dialect in comparison to those of the other Ugljan dialects. The third section offers a brief outline of the Preko morphology and a comparison of certain forms to their equivalents in the neighbouring dialects. The fourth section presents a number of interesting syntactic phenomena, which are generally found in all Ugljan dialects, as well as some other dialects. The fifth section contains a few comments on the lexicon. The dialect of Preko is essentially similar to the other Ugljan dialects, although it is easily distinguished from the rest due to its phonology. The most peculiar of all Ugljan dialects is that of Kukljica, followed by the Kali dialect. Both of these dialects differ from the others by vowel lengthening before opstruents and by the lengthening of a in auslaut. The other Ugljan dialects that stand out due to their phonological peculiarities are the dialect of Preko (with the phonologically almost identical dialect of the neighbouring islet of Ošljak) and that of Polje, which differs from Preko solely by the lj > j change, whereas the other Ugljan dialects are somewhat different both from Preko and from one another. In the morphology of Preko and other Ugljan dialects, particularly interesting is the verb, on the one hand because of the abundancy of accentual type C verbs with vowel-shortening, and on the other, because of their rich verbal mood system. The syntax of Čakavian dialects is relatively poorly studied and the short overview presented in this article demonstrates that it is hiding many interesting features. An interesting lexical characteristic of Preko and the other Ugljan dialects is their well-preserved system of narrowly-specialised kinship terms.
The paper discusses the reflexes of the old accentual paradigm c i-verbs
with a long root (e.g. *... more The paper discusses the reflexes of the old accentual paradigm c i-verbs with a long root (e.g. *buditi, *cěditi, *činiti) in three local Čakavian dialects on the island of Ugljan ‒ in Kukljica, Kali and Preko. Unlike most of Čakavian (and Štokavian) dialects, but like Kajkavian and Slovene, Ugljan (like other Zadar islands) preserves the old accentual paradigm C in verbs like budȉti ‒ budȋn, cidȉti ‒ cidȋn (cf. Standard Croatian secondary a. p. Bː in búditi ‒ bȗdīm, cijéditi ‒ cijȇdīm). The exact distribution of reflexes of accentual paradigms is established (i.e. how many old long a. p. c i-verbs yielded modern a. p. C on Ugljan and how many yielded contemporary innovative a. p. Bː) in the paper. Some general characteristics of prosody and vocalism of Kukljica, Kali and Preko are also discussed.
U radu se nastoji dati maksimalno zadovoljavajuća definicija odnosne rečenice. Ona se temelji na ... more U radu se nastoji dati maksimalno zadovoljavajuća definicija odnosne rečenice. Ona se temelji na semantičkim kriterijima jer je značenje univerzalnije od forme. Razmatraju se samo finitne konstrukcije, a analiza se fokusira na hrvatski jezik, i u znatno manjoj mjeri na još neke indoeuropske jezike, pa bi tipološku vrijednost rezultata tek trebalo provjeriti.
This paper attempts to provide a maximally satisfactory definition of relative clauses. It is based on semantic criteria since meaning is more universal than form. Only finite constructions are considered, and the analysis is focused on Croatian and, to a considerably lesser extent, on some other Indo-European languages. The typological relevance of the results, therefore, is still to be explored. In the literature, relative clauses are defined in different ways. The interpretations of relative clauses are thereby either based on clear criteria but they are not intuitive/practical, or they are intuitive/practical but they are not based on clear criteria. This article insists on clear criteria and on functionality of the defined category. Functionality is understood both as internal functionality (the coherence of the system of relative clauses) and as external functionality (its inclusibility into the supersystem of subordinate clauses). In this article, relative clauses are defined as: [1] subordinate clauses that define the value of a certain parameter in the situation of the main clause either as equal or as unequal, in one way or another, to the value of the same parameter in the situation that they themselves express (restrictive relatives), and [2] semi-subordinate clauses associated with the main clause in such a way that they contain one of its components, a parameter or the whole situation, as the specific anaphora (non-restrictive relatives). A category thus defined has certain disputable parts which are examined in great detail in the article. Nevertheless, its coherence is indicated by numerous formal and syntactic characteristics specific solely or almost solely to the defined category. The newly defined category fits very well into the supersystem too, since it enables the classification of the majority of dependent clauses into three coherent and compact groups: interrogative, explicative and relative clauses. Subordinate interrogatives can also be interpreted as a subgroup of explicative clauses: explicative clauses containing an unknown or an unknown truth value. The difference between explicative and relative clauses, however, is an ontological one. Explicative clauses are suitable for expressing situations whilst relative clauses are suitable primarily for expressing non-situations.
This paper seeks to determine the place of contemporary standard Croatian future II in the verbal... more This paper seeks to determine the place of contemporary standard Croatian future II in the verbal system and to define its meaning more accurately. What applies to Standard Croatian is assumed to apply to the majority of Štokavian and Čakavian dialects as well. While the primary focus of this work is modern future II, some of its older meanings are mentioned briefly in Section 4. Modern Croatian future II is peculiar in several ways, due in part to its unclear place in the verbal system: some linguists treat it as a tense (i. e. as an indicative tense), others as a mood (i. e. as a non-indicative tense). This paper attempts to resolve that disagreement by comparing future II with future I in similar contexts. The difference between the two future forms is difficult to interpret as a difference between categories but, in any case, it is modal rather than temporal. In that sense, future II functions as an 'oblique' mood in relation to future I, which belongs to the indicative. Whereas future I refers to a future process anchored in the present, future II refers to one that is not. The anchoredness of a future process in the present is understood chiefly as a relatively concrete concept: one that increases the conviction that a process will be realised. The non-indicativity of future II is also corroborated by the situation in languages that use the subjunctive to express the future II meanings. Future II as an oblique mood, whether formed using the l-participle or the infinitive, is a logical consequence of its development from earlier indicative forms.
The article provides a concise description of the use of grammatical person in Croatian, which ca... more The article provides a concise description of the use of grammatical person in Croatian, which can also serve as a model for future more or less detailed descriptions. The introduction warns of the problem of theoretical frameworks in which there is no room for a description of the use of person and certain other important phenomena related to grammatical categories and the use of particular word classes. In the second section, person is described as a discourse role marker: the basic meanings of person, the transpositions of these meanings and person as a social deixis marker are described. The third section describes the obfuscating uses of person, i.e. those in which person denotes a general or unspecified human entity. The conclusion lists basic advantages of the proposed model of description of person in Croatian and considers briefly a possible solution to the problem of the lack of room for the description of certain linguistic phenomena.
В настоящей книге описываются все главные способы выражения посессивных отношений (за исключени... more В настоящей книге описываются все главные способы выражения посессивных отношений (за исключением предикативной посессивности) в среднечакавском говоре села Куклица на острове Углян.
В вводной, теоретической части даются краткие определения основных способов выражения посессивных отношений, а также основные сведения о неотчуждаемой и отчуждаемой принадлежности. Кроме того, делается попытка частично пересмотреть систематизацию способов выражения посессивности. Предлагается посессивность сначала разделять на эксплицитную и имплицитную, потом же эксплицитную посессивность разделять на атрибутивную и предикативную, а имплицитную соответственно на внешнюю, конситуативную и интралексематическую. Вслед за Веласкез-Кастильо во внешнюю посессивность мы включаем также то, что традиционно называется стиранием посессора. Конситуативная же посессивность – это придуманный нами термин, обозначающий имплицитную посессивность, в случае которой посессор вычисляется из более широкого контекста и/или ситуации.
В последующих главах рассматриваются по отдельности эксплицитная посессивность (притяжательные местоимения, притяжательные прилагательные, родительный принадлежности, посессивная конструкция с предлогом od и посессивное употребление предлога u с родительным падежом), дательный принадлежности (как явление, объединяющее эксплицитную и имплицитную посессивность) и имплицитная посессивность (внешняя и конситуативная) в куклицком говоре.
В рамках темы «притяжательные местоимения» уделяется больше всего внимания: употреблению ПМ при звательном падеже, возвратному употреблению возвратных и невозвратных ПМ, синтаксической функции ПМ, опущению ПМ и личного местоимения в посессивном дательном кореферентных одному из членов той же клаузы (имеется также опущение кореферентного непосессивного дательного).
В связи с притяжательными прилагательными, родительным принадлежности и посессивной конструкцией с предлогом od обнаруживается несколько интересных фактов: схожесть всех трёх типов посессоров в функции атрибута в линейном порядке, очень редкое употребление посессора с предлогом od при названиях недвижимого имущества и расхождение между неодушевлёнными посессорами в родительном падеже и с предлогом od.
В случае куклицкого дательного принадлежности особенно подробно разбираются два основных пункта: широта употребления (ДП употребляется как внешний посессор и атрибутивно; как внешний посесор он употребляется в том числе при статальных глаголах и может обозначать даже неодушевлённого посессора (только безударные местоимения)) и отношение к типичным атрибутивным посессорам (определяется многочисленными факторами, важнейшие из которых — заинтересованность, одушевлённость и степень эмпатии посессора, а также тип посессума.
При разборе прочих случаев внешней посессивности интерес вызывают лишь несколько примеров с посессором и посессумом в винительном падеже.
В случае конситуативной посессивности посессором в куклицком почти всегда выступает говорящий, а посессумом — родственник старшего поколения выражен реляционным именем. Употребление конситуативного «нулевого» посессора определяется синтаксическими, дискурсивными и прагматическими факторами. Две последние (более важные) группы факторов в основном охвачены теорией доступности: конситуативные посессоры — это самые доступные посессоры.
U radu se analiziraju odstupanja od klasične prozodije u zbirci latinskih pjesama Frane Božićević... more U radu se analiziraju odstupanja od klasične prozodije u zbirci latinskih pjesama Frane Božićevića Natalisa (1469-1542). Uz izdanje Miroslava Markovića (Pesme Franja Božičevića Natalisa, Beograd, 1958) kao predložak je poslužio i Božićevićev autograf, pa su tako uočeni i ispravljeni neki propusti u editio princeps.
This article addresses basic issues related to the concept of impersonality. In modern linguistic... more This article addresses basic issues related to the concept of impersonality. In modern linguistics, impersonality is understood in two ways: in a structural sense and a communicative-functional one. The communicative-functional approach to impersonality is not without merit, but impersonality is not a particularly appropriate term for the phenomena with which this approach is concerned. The downside of the structural approach to impersonality, on the other hand, is its focus on the subject—a category that is not always easily definable in language, generally speaking—as well as its neglect of related phenomena associated with other arguments. This problem could be solved by a more integrated approach to the study of argument structure.
Rasprave: Časopis Instituta za hrvatski jezik i jezikoslovlje , 2021
В работе описывается употребление беспредложного творительного падежа, предлога is и предлога ... more В работе описывается употребление беспредложного творительного падежа, предлога is и предлога b(r)ez в среднечакавском говоре села Куклица на острове Углян.
В куклицком и многих соседних чакавских говорах беспредложный творительный (БТ) употребляется довольно широко. Этот факт противоречит расхожему мнению, что в чакавском наречии (в особенности в северночакавском и среднечакавском диалектах) БТ практически нет. БТ в куклицком говоре имеет почти такие же семантико-синтаксические функции, как и в хорватском литературном языке. При этом в куклицком говоре нет т.н. предикативного творительного, которому в куклицком соответствует либо им., либо вин. падеж. В отличие от хорватского лит. языка, в куклицком говоре имеется комитативный БТ. Именно он может, в том числе, употребляться как именная часть сказуемого при связке.
Предлог is (только с творительным падежом) употребляется и в варианте sa. Вариант sa обязателен непосредственно при автонимно употребленном тексте и в некоторых подобных случаях, в иных же случаях встречается лишь изредка и только у менее консервативных носителей. Is имеет комитативное и инструментальное значения. В обоих значениях is пересекается с БТ.
Комитативное (в широком смысле) употребление предлога is/sa примерно такое же, как употребление хорв. лит. s(a). Среди синтаксических конструкций с комитативным is особого внимания заслуживает своеобразная сочинительная формально-комитативная конструкция (ФКК). Её употребление по сравнению с одноимённой конструкцией в русском языке очень ограничено. В комитативном же БТ, в отличие от конструкции с предлогом is, спутник может быть (почти) только неодушевленным, а также не выступает ни актантом, ни членом сочинительной ФКК. Имеются также некоторые другие ограничения на комитативный БТ.
Инструментальное is обязательно при несклоняемых группах и при личных местоимениях. Оно также почти всегда употребляется при группах с указательными местоимениями типа ʽэтотʼ, ʽтотʼ. При нераспространённых существительных инструментальное is встречается редко (отмечено несколько примеров, главным образом в значении инструмента). В известной мере схожее распределение предлога с(а) и БТ в одном и том же значении между местоимениями и существительными в черногорском селе Завала толкуется в Соболев 2006: 62-3 как результат аналогического воздействия одушевленных существительных на местоимения. Судя по говорам, в которых комитативное is/s(a) чаще стоит при местоимениях, чем при одушевленных существительных (Куклица, Преко, Банялука (Пецо 1956), простая аналогия с одушевленными существительными — вряд ли лучшее объяснение данного феномена. В настоящей работе предлагается комплексное объяснение, в котором главную роль играют структурные особенности личных местоимений.
Предлог b(r)ez формально специфичен тем, что иногда имеет собственное ударение, которое, пожалуй, можно объяснить его контрастивным значением. Семантически он отличается тем, что его, с некоторыми оговорками, можно рассматривать как предлог ис (главным образом комитативный) под отрицанием. Тем не менее, семантические и синтаксические отношения предлогов b(r)ez и is довольно асимметричны. Интерес с типологической точки зрения вызывает то, что предлог b(r)ez обладает посессивным значением в большей степени чем предлог is.
The article focuses on the issue of the aspect of the two present paradigms of the verb biti ‘to ... more The article focuses on the issue of the aspect of the two present paradigms of the verb biti ‘to be’ in the Croatian language. Standard Croatian lexicography and grammars, such as Daničić (1880–1882: lemma bȉti), Silić and Pranjković (2005: 88), explain the difference between the two present forms of this verb as one of verbal aspect (the present form jesam is considered imperfective, and budem perfective), while some grammars do not treat their aspect at all. The exceptions are Glasovi i oblici hrvatskoga književnog jezika (Babić et al. 1991: 688, 719), and the Serbo–Croatian grammar written in English by Brown and Alt (2004: 54), where budem is, accurately, described as a biaspectual form. Linguistic scholarship, however, addressed the aspect of budem several times (cf. Ivić 1955). Basing their conclusions on their exploration of the Croatian digital corpora – which had shown that budem can be used both in the contexts characteristic of perfective verbs and in some of those characteristic of imperfective verbs – the authors propose that the present form budem should be considered biaspectual. In accordance with this, they consider the traditional terms imperfective present and perfective present as inappropriate for these forms of biti and rather propose terms based on formal characteristics, whose accuracy cannot be questioned – the athematic present (jesam) and the thematic present (budem)
In diesem Artikel werden die Besonderheiten des Osijeker Akzentsystems
dargestellt. Er beginnt mi... more In diesem Artikel werden die Besonderheiten des Osijeker Akzentsystems dargestellt. Er beginnt mit einer relativ ausführlichen Einleitung über die slawischen Akzentparadigmen, auf die im gesamten Artikel immer wieder Bezug genommen wird, und behandelt dann die Osijeker Prosodie im Allgemeinen, die Betonung der Substantive, Adjektive und Verben, das Verhalten des Akzents bei Proklise und die Akzentuierung mancher Wörter mit fremden Suffixen und entlehnter Komposita. Den Schluss bildet eine Liste von Substantiven, Adjektiven und Verben mit Angabe ihrer Osijeker Betonung.
U radu se uspoređuje prozodija u Davidijadi (Davidias, Dav.) Marka Marulića Splićanina (1450.-152... more U radu se uspoređuje prozodija u Davidijadi (Davidias, Dav.) Marka Marulića Splićanina (1450.-1524.) s prozodijom u epu O životu i djelu Kristovu (De vita et gestis Christi, V. G. C.) Jakova Bunića Dubrovčanina (1469.-1534.). Razlikuju se odstupanja od tzv. klasičnih normi u pojedinim riječima zajednička obama epovima i ona svojstvena samo jednomu epu, a uporište im se traži gdje god je to moguće: kod kasnoantičkih i srednjovjekovnih pjesnika, kod suvremenika pa i kod klasičnih pjesnika. Obrađuje se i mjerenje prirodno kratkoga samoglasnika pred riječima koje počinju skupinama sp, st, sc, squ i mjerenje krajnjega -o u nekim riječima, a navode se i neke prozodijske nepravilnosti nezabilježene u literaturi o prozodiji ovih dvaju epova, te neka ujedno tekstološki i prozodijski zanimljiva mjesta u Davidijadi.
Studies in Slavic and General Linguistics: Accent Matters: Papers on Balto-Slavic accentology, 2011
In dieser Arbeit werde ich den Akzent sowie die Akzent- und Längenwechsel bei den Verben der Mund... more In dieser Arbeit werde ich den Akzent sowie die Akzent- und Längenwechsel bei den Verben der Mundart der Ortschaft Kukljica auf der Insel Ugljan beschreiben. Am Anfang sind manche Angaben über das Phonemsystem der genannten Mundart, über die verschiedenen Entwicklung dieser Mundart von der kroatischen Standardsprache im Bereich der Lautwandel und eine Beschreibung ihrer Prosodie. Am Ende steht eine Liste der akzentuierten Verben der Mundart von Kukljica verteilt in 3 Akzentparadigmen. Fast alles, was ich hier uber betreffende Mundart vortragen werde, habe ich erfahren, indem ich meine Mutter Nevena Benić, meine Tante Ratka Vojvodić und andere Muttersprachler befragte und ihnen zuhörte. Die Mundart von Kukljica werde ich hauptsächlich mit der kroatischen Standardsprache vergleichen und seltener mit den Mundarten benachbarter Ortschaften, weil ich sie nicht genügend kenne. In dieser Arbeit wird selbstverständlich sowohl die synchronische als auch die diachronische Betrachtung berücksichtigt.
U radu se uspoređuje naglasak u lokativu i dativu jednine kakav propisuju hrvatske gramatike s na... more U radu se uspoređuje naglasak u lokativu i dativu jednine kakav propisuju hrvatske gramatike s naglaskom u istim oblicima u nekoliko štokavskih govora. Na temelju istraženih govora pokušava se i donekle razjasniti razjedinjenost gramatika u pogledu rekcije prijedloga prema. Utvrđuje se da je razlika između dativa i lokativa u većini štokavskih govora očuvana samo rudimentarno. Što se tiče prijedloga prema, uviđa se težnja da u onim govorima kod kojih postoji razlikovanje dativa i lokativa, kratke jednosložne osnove n. p. c a-vrste imaju s tim prijedlogom silaznu, a duge osnove uzlaznu intonaciju. Na kraju se rada daje nekoliko razloga za ukidanje i
protiv ukidanja lokativa.
Rasprave Časopis Instituta za hrvatski jezik i jezikoslovlje, 2013
In diesem Artikel wird der Akzent der Substantive in der Mundart der Ortschaft Kali auf der Insel... more In diesem Artikel wird der Akzent der Substantive in der Mundart der Ortschaft Kali auf der Insel Ugljan beschrieben. Die Arbeit beginnt mit einem relativ kurzen Überblick über das Lautsystem und die Deklination der Substantive in der betreffenden Mundart, den Kern bildet die Darstellung der Akzentparadigmen der Substantive und der Akzentuierung der präfigierten und suffigierten Substantive, und am Schluss stehen eine Liste der öfter vorkommenden Substantive der Mundart von Kali und ein kürzerer Beispielstext.
Rasprave. Časopis Instituta za hrvatski jezik i jezikoslovlje, 2018
Tema je članka prepričavanje diskursa (upravni i neupravni govor te neke bliske pojave). Autor uk... more Tema je članka prepričavanje diskursa (upravni i neupravni govor te neke bliske pojave). Autor ukratko izlaže u znatnoj mjeri vlastit pristup prepričavanju diskursa i ilustrira ga opisom toga fenomena u spontanom govoru osoba koje žive u Osijeku, a rođene su u Osijeku ili okolnim mjestima. U uvodu se daju osnovni podaci o predmetu i metodama istraživanja. Drugi dio rada sadrži kratak pregled pristupa prepričavanju diskursa u literaturi. U trećem se dijelu ukratko izlaže autorova koncepcija toga fenomena, a u sljedeća se četiri dijela rada opisuju načini prepričavanja diskursa u osječkom govoru: upravni govor, neupravni govor, priopćaj činjenice i polunavođenje. Slijedi dio u kojem se ukratko prikazuju neke oznake približnosti i skraćivanja originalnoga diskursa pri prepričavanju u osječkom govoru. Na kraju rada je zaključak, u kojem se navode bitniji rezultati.
This article describes the basic characteristics of the dialect of Preko. The introductory sectio... more This article describes the basic characteristics of the dialect of Preko. The introductory section defines the position of the Preko dialect in the Croatian dialect system. The second section addresses important phonological features of the Preko dialect in comparison to those of the other Ugljan dialects. The third section offers a brief outline of the Preko morphology and a comparison of certain forms to their equivalents in the neighbouring dialects. The fourth section presents a number of interesting syntactic phenomena, which are generally found in all Ugljan dialects, as well as some other dialects. The fifth section contains a few comments on the lexicon. The dialect of Preko is essentially similar to the other Ugljan dialects, although it is easily distinguished from the rest due to its phonology. The most peculiar of all Ugljan dialects is that of Kukljica, followed by the Kali dialect. Both of these dialects differ from the others by vowel lengthening before opstruents and by the lengthening of a in auslaut. The other Ugljan dialects that stand out due to their phonological peculiarities are the dialect of Preko (with the phonologically almost identical dialect of the neighbouring islet of Ošljak) and that of Polje, which differs from Preko solely by the lj > j change, whereas the other Ugljan dialects are somewhat different both from Preko and from one another. In the morphology of Preko and other Ugljan dialects, particularly interesting is the verb, on the one hand because of the abundancy of accentual type C verbs with vowel-shortening, and on the other, because of their rich verbal mood system. The syntax of Čakavian dialects is relatively poorly studied and the short overview presented in this article demonstrates that it is hiding many interesting features. An interesting lexical characteristic of Preko and the other Ugljan dialects is their well-preserved system of narrowly-specialised kinship terms.
The paper discusses the reflexes of the old accentual paradigm c i-verbs
with a long root (e.g. *... more The paper discusses the reflexes of the old accentual paradigm c i-verbs with a long root (e.g. *buditi, *cěditi, *činiti) in three local Čakavian dialects on the island of Ugljan ‒ in Kukljica, Kali and Preko. Unlike most of Čakavian (and Štokavian) dialects, but like Kajkavian and Slovene, Ugljan (like other Zadar islands) preserves the old accentual paradigm C in verbs like budȉti ‒ budȋn, cidȉti ‒ cidȋn (cf. Standard Croatian secondary a. p. Bː in búditi ‒ bȗdīm, cijéditi ‒ cijȇdīm). The exact distribution of reflexes of accentual paradigms is established (i.e. how many old long a. p. c i-verbs yielded modern a. p. C on Ugljan and how many yielded contemporary innovative a. p. Bː) in the paper. Some general characteristics of prosody and vocalism of Kukljica, Kali and Preko are also discussed.
U radu se nastoji dati maksimalno zadovoljavajuća definicija odnosne rečenice. Ona se temelji na ... more U radu se nastoji dati maksimalno zadovoljavajuća definicija odnosne rečenice. Ona se temelji na semantičkim kriterijima jer je značenje univerzalnije od forme. Razmatraju se samo finitne konstrukcije, a analiza se fokusira na hrvatski jezik, i u znatno manjoj mjeri na još neke indoeuropske jezike, pa bi tipološku vrijednost rezultata tek trebalo provjeriti.
This paper attempts to provide a maximally satisfactory definition of relative clauses. It is based on semantic criteria since meaning is more universal than form. Only finite constructions are considered, and the analysis is focused on Croatian and, to a considerably lesser extent, on some other Indo-European languages. The typological relevance of the results, therefore, is still to be explored. In the literature, relative clauses are defined in different ways. The interpretations of relative clauses are thereby either based on clear criteria but they are not intuitive/practical, or they are intuitive/practical but they are not based on clear criteria. This article insists on clear criteria and on functionality of the defined category. Functionality is understood both as internal functionality (the coherence of the system of relative clauses) and as external functionality (its inclusibility into the supersystem of subordinate clauses). In this article, relative clauses are defined as: [1] subordinate clauses that define the value of a certain parameter in the situation of the main clause either as equal or as unequal, in one way or another, to the value of the same parameter in the situation that they themselves express (restrictive relatives), and [2] semi-subordinate clauses associated with the main clause in such a way that they contain one of its components, a parameter or the whole situation, as the specific anaphora (non-restrictive relatives). A category thus defined has certain disputable parts which are examined in great detail in the article. Nevertheless, its coherence is indicated by numerous formal and syntactic characteristics specific solely or almost solely to the defined category. The newly defined category fits very well into the supersystem too, since it enables the classification of the majority of dependent clauses into three coherent and compact groups: interrogative, explicative and relative clauses. Subordinate interrogatives can also be interpreted as a subgroup of explicative clauses: explicative clauses containing an unknown or an unknown truth value. The difference between explicative and relative clauses, however, is an ontological one. Explicative clauses are suitable for expressing situations whilst relative clauses are suitable primarily for expressing non-situations.
This paper seeks to determine the place of contemporary standard Croatian future II in the verbal... more This paper seeks to determine the place of contemporary standard Croatian future II in the verbal system and to define its meaning more accurately. What applies to Standard Croatian is assumed to apply to the majority of Štokavian and Čakavian dialects as well. While the primary focus of this work is modern future II, some of its older meanings are mentioned briefly in Section 4. Modern Croatian future II is peculiar in several ways, due in part to its unclear place in the verbal system: some linguists treat it as a tense (i. e. as an indicative tense), others as a mood (i. e. as a non-indicative tense). This paper attempts to resolve that disagreement by comparing future II with future I in similar contexts. The difference between the two future forms is difficult to interpret as a difference between categories but, in any case, it is modal rather than temporal. In that sense, future II functions as an 'oblique' mood in relation to future I, which belongs to the indicative. Whereas future I refers to a future process anchored in the present, future II refers to one that is not. The anchoredness of a future process in the present is understood chiefly as a relatively concrete concept: one that increases the conviction that a process will be realised. The non-indicativity of future II is also corroborated by the situation in languages that use the subjunctive to express the future II meanings. Future II as an oblique mood, whether formed using the l-participle or the infinitive, is a logical consequence of its development from earlier indicative forms.
The article provides a concise description of the use of grammatical person in Croatian, which ca... more The article provides a concise description of the use of grammatical person in Croatian, which can also serve as a model for future more or less detailed descriptions. The introduction warns of the problem of theoretical frameworks in which there is no room for a description of the use of person and certain other important phenomena related to grammatical categories and the use of particular word classes. In the second section, person is described as a discourse role marker: the basic meanings of person, the transpositions of these meanings and person as a social deixis marker are described. The third section describes the obfuscating uses of person, i.e. those in which person denotes a general or unspecified human entity. The conclusion lists basic advantages of the proposed model of description of person in Croatian and considers briefly a possible solution to the problem of the lack of room for the description of certain linguistic phenomena.
В настоящей книге описываются все главные способы выражения посессивных отношений (за исключени... more В настоящей книге описываются все главные способы выражения посессивных отношений (за исключением предикативной посессивности) в среднечакавском говоре села Куклица на острове Углян.
В вводной, теоретической части даются краткие определения основных способов выражения посессивных отношений, а также основные сведения о неотчуждаемой и отчуждаемой принадлежности. Кроме того, делается попытка частично пересмотреть систематизацию способов выражения посессивности. Предлагается посессивность сначала разделять на эксплицитную и имплицитную, потом же эксплицитную посессивность разделять на атрибутивную и предикативную, а имплицитную соответственно на внешнюю, конситуативную и интралексематическую. Вслед за Веласкез-Кастильо во внешнюю посессивность мы включаем также то, что традиционно называется стиранием посессора. Конситуативная же посессивность – это придуманный нами термин, обозначающий имплицитную посессивность, в случае которой посессор вычисляется из более широкого контекста и/или ситуации.
В последующих главах рассматриваются по отдельности эксплицитная посессивность (притяжательные местоимения, притяжательные прилагательные, родительный принадлежности, посессивная конструкция с предлогом od и посессивное употребление предлога u с родительным падежом), дательный принадлежности (как явление, объединяющее эксплицитную и имплицитную посессивность) и имплицитная посессивность (внешняя и конситуативная) в куклицком говоре.
В рамках темы «притяжательные местоимения» уделяется больше всего внимания: употреблению ПМ при звательном падеже, возвратному употреблению возвратных и невозвратных ПМ, синтаксической функции ПМ, опущению ПМ и личного местоимения в посессивном дательном кореферентных одному из членов той же клаузы (имеется также опущение кореферентного непосессивного дательного).
В связи с притяжательными прилагательными, родительным принадлежности и посессивной конструкцией с предлогом od обнаруживается несколько интересных фактов: схожесть всех трёх типов посессоров в функции атрибута в линейном порядке, очень редкое употребление посессора с предлогом od при названиях недвижимого имущества и расхождение между неодушевлёнными посессорами в родительном падеже и с предлогом od.
В случае куклицкого дательного принадлежности особенно подробно разбираются два основных пункта: широта употребления (ДП употребляется как внешний посессор и атрибутивно; как внешний посесор он употребляется в том числе при статальных глаголах и может обозначать даже неодушевлённого посессора (только безударные местоимения)) и отношение к типичным атрибутивным посессорам (определяется многочисленными факторами, важнейшие из которых — заинтересованность, одушевлённость и степень эмпатии посессора, а также тип посессума.
При разборе прочих случаев внешней посессивности интерес вызывают лишь несколько примеров с посессором и посессумом в винительном падеже.
В случае конситуативной посессивности посессором в куклицком почти всегда выступает говорящий, а посессумом — родственник старшего поколения выражен реляционным именем. Употребление конситуативного «нулевого» посессора определяется синтаксическими, дискурсивными и прагматическими факторами. Две последние (более важные) группы факторов в основном охвачены теорией доступности: конситуативные посессоры — это самые доступные посессоры.
U radu se analiziraju odstupanja od klasične prozodije u zbirci latinskih pjesama Frane Božićević... more U radu se analiziraju odstupanja od klasične prozodije u zbirci latinskih pjesama Frane Božićevića Natalisa (1469-1542). Uz izdanje Miroslava Markovića (Pesme Franja Božičevića Natalisa, Beograd, 1958) kao predložak je poslužio i Božićevićev autograf, pa su tako uočeni i ispravljeni neki propusti u editio princeps.
This article addresses basic issues related to the concept of impersonality. In modern linguistic... more This article addresses basic issues related to the concept of impersonality. In modern linguistics, impersonality is understood in two ways: in a structural sense and a communicative-functional one. The communicative-functional approach to impersonality is not without merit, but impersonality is not a particularly appropriate term for the phenomena with which this approach is concerned. The downside of the structural approach to impersonality, on the other hand, is its focus on the subject—a category that is not always easily definable in language, generally speaking—as well as its neglect of related phenomena associated with other arguments. This problem could be solved by a more integrated approach to the study of argument structure.
Rasprave: Časopis Instituta za hrvatski jezik i jezikoslovlje , 2021
В работе описывается употребление беспредложного творительного падежа, предлога is и предлога ... more В работе описывается употребление беспредложного творительного падежа, предлога is и предлога b(r)ez в среднечакавском говоре села Куклица на острове Углян.
В куклицком и многих соседних чакавских говорах беспредложный творительный (БТ) употребляется довольно широко. Этот факт противоречит расхожему мнению, что в чакавском наречии (в особенности в северночакавском и среднечакавском диалектах) БТ практически нет. БТ в куклицком говоре имеет почти такие же семантико-синтаксические функции, как и в хорватском литературном языке. При этом в куклицком говоре нет т.н. предикативного творительного, которому в куклицком соответствует либо им., либо вин. падеж. В отличие от хорватского лит. языка, в куклицком говоре имеется комитативный БТ. Именно он может, в том числе, употребляться как именная часть сказуемого при связке.
Предлог is (только с творительным падежом) употребляется и в варианте sa. Вариант sa обязателен непосредственно при автонимно употребленном тексте и в некоторых подобных случаях, в иных же случаях встречается лишь изредка и только у менее консервативных носителей. Is имеет комитативное и инструментальное значения. В обоих значениях is пересекается с БТ.
Комитативное (в широком смысле) употребление предлога is/sa примерно такое же, как употребление хорв. лит. s(a). Среди синтаксических конструкций с комитативным is особого внимания заслуживает своеобразная сочинительная формально-комитативная конструкция (ФКК). Её употребление по сравнению с одноимённой конструкцией в русском языке очень ограничено. В комитативном же БТ, в отличие от конструкции с предлогом is, спутник может быть (почти) только неодушевленным, а также не выступает ни актантом, ни членом сочинительной ФКК. Имеются также некоторые другие ограничения на комитативный БТ.
Инструментальное is обязательно при несклоняемых группах и при личных местоимениях. Оно также почти всегда употребляется при группах с указательными местоимениями типа ʽэтотʼ, ʽтотʼ. При нераспространённых существительных инструментальное is встречается редко (отмечено несколько примеров, главным образом в значении инструмента). В известной мере схожее распределение предлога с(а) и БТ в одном и том же значении между местоимениями и существительными в черногорском селе Завала толкуется в Соболев 2006: 62-3 как результат аналогического воздействия одушевленных существительных на местоимения. Судя по говорам, в которых комитативное is/s(a) чаще стоит при местоимениях, чем при одушевленных существительных (Куклица, Преко, Банялука (Пецо 1956), простая аналогия с одушевленными существительными — вряд ли лучшее объяснение данного феномена. В настоящей работе предлагается комплексное объяснение, в котором главную роль играют структурные особенности личных местоимений.
Предлог b(r)ez формально специфичен тем, что иногда имеет собственное ударение, которое, пожалуй, можно объяснить его контрастивным значением. Семантически он отличается тем, что его, с некоторыми оговорками, можно рассматривать как предлог ис (главным образом комитативный) под отрицанием. Тем не менее, семантические и синтаксические отношения предлогов b(r)ez и is довольно асимметричны. Интерес с типологической точки зрения вызывает то, что предлог b(r)ez обладает посессивным значением в большей степени чем предлог is.
The article focuses on the issue of the aspect of the two present paradigms of the verb biti ‘to ... more The article focuses on the issue of the aspect of the two present paradigms of the verb biti ‘to be’ in the Croatian language. Standard Croatian lexicography and grammars, such as Daničić (1880–1882: lemma bȉti), Silić and Pranjković (2005: 88), explain the difference between the two present forms of this verb as one of verbal aspect (the present form jesam is considered imperfective, and budem perfective), while some grammars do not treat their aspect at all. The exceptions are Glasovi i oblici hrvatskoga književnog jezika (Babić et al. 1991: 688, 719), and the Serbo–Croatian grammar written in English by Brown and Alt (2004: 54), where budem is, accurately, described as a biaspectual form. Linguistic scholarship, however, addressed the aspect of budem several times (cf. Ivić 1955). Basing their conclusions on their exploration of the Croatian digital corpora – which had shown that budem can be used both in the contexts characteristic of perfective verbs and in some of those characteristic of imperfective verbs – the authors propose that the present form budem should be considered biaspectual. In accordance with this, they consider the traditional terms imperfective present and perfective present as inappropriate for these forms of biti and rather propose terms based on formal characteristics, whose accuracy cannot be questioned – the athematic present (jesam) and the thematic present (budem)
In diesem Artikel werden die Besonderheiten des Osijeker Akzentsystems
dargestellt. Er beginnt mi... more In diesem Artikel werden die Besonderheiten des Osijeker Akzentsystems dargestellt. Er beginnt mit einer relativ ausführlichen Einleitung über die slawischen Akzentparadigmen, auf die im gesamten Artikel immer wieder Bezug genommen wird, und behandelt dann die Osijeker Prosodie im Allgemeinen, die Betonung der Substantive, Adjektive und Verben, das Verhalten des Akzents bei Proklise und die Akzentuierung mancher Wörter mit fremden Suffixen und entlehnter Komposita. Den Schluss bildet eine Liste von Substantiven, Adjektiven und Verben mit Angabe ihrer Osijeker Betonung.
U radu se uspoređuje prozodija u Davidijadi (Davidias, Dav.) Marka Marulića Splićanina (1450.-152... more U radu se uspoređuje prozodija u Davidijadi (Davidias, Dav.) Marka Marulića Splićanina (1450.-1524.) s prozodijom u epu O životu i djelu Kristovu (De vita et gestis Christi, V. G. C.) Jakova Bunića Dubrovčanina (1469.-1534.). Razlikuju se odstupanja od tzv. klasičnih normi u pojedinim riječima zajednička obama epovima i ona svojstvena samo jednomu epu, a uporište im se traži gdje god je to moguće: kod kasnoantičkih i srednjovjekovnih pjesnika, kod suvremenika pa i kod klasičnih pjesnika. Obrađuje se i mjerenje prirodno kratkoga samoglasnika pred riječima koje počinju skupinama sp, st, sc, squ i mjerenje krajnjega -o u nekim riječima, a navode se i neke prozodijske nepravilnosti nezabilježene u literaturi o prozodiji ovih dvaju epova, te neka ujedno tekstološki i prozodijski zanimljiva mjesta u Davidijadi.
Studies in Slavic and General Linguistics: Accent Matters: Papers on Balto-Slavic accentology, 2011
In dieser Arbeit werde ich den Akzent sowie die Akzent- und Längenwechsel bei den Verben der Mund... more In dieser Arbeit werde ich den Akzent sowie die Akzent- und Längenwechsel bei den Verben der Mundart der Ortschaft Kukljica auf der Insel Ugljan beschreiben. Am Anfang sind manche Angaben über das Phonemsystem der genannten Mundart, über die verschiedenen Entwicklung dieser Mundart von der kroatischen Standardsprache im Bereich der Lautwandel und eine Beschreibung ihrer Prosodie. Am Ende steht eine Liste der akzentuierten Verben der Mundart von Kukljica verteilt in 3 Akzentparadigmen. Fast alles, was ich hier uber betreffende Mundart vortragen werde, habe ich erfahren, indem ich meine Mutter Nevena Benić, meine Tante Ratka Vojvodić und andere Muttersprachler befragte und ihnen zuhörte. Die Mundart von Kukljica werde ich hauptsächlich mit der kroatischen Standardsprache vergleichen und seltener mit den Mundarten benachbarter Ortschaften, weil ich sie nicht genügend kenne. In dieser Arbeit wird selbstverständlich sowohl die synchronische als auch die diachronische Betrachtung berücksichtigt.
U radu se uspoređuje naglasak u lokativu i dativu jednine kakav propisuju hrvatske gramatike s na... more U radu se uspoređuje naglasak u lokativu i dativu jednine kakav propisuju hrvatske gramatike s naglaskom u istim oblicima u nekoliko štokavskih govora. Na temelju istraženih govora pokušava se i donekle razjasniti razjedinjenost gramatika u pogledu rekcije prijedloga prema. Utvrđuje se da je razlika između dativa i lokativa u većini štokavskih govora očuvana samo rudimentarno. Što se tiče prijedloga prema, uviđa se težnja da u onim govorima kod kojih postoji razlikovanje dativa i lokativa, kratke jednosložne osnove n. p. c a-vrste imaju s tim prijedlogom silaznu, a duge osnove uzlaznu intonaciju. Na kraju se rada daje nekoliko razloga za ukidanje i
protiv ukidanja lokativa.
Rasprave Časopis Instituta za hrvatski jezik i jezikoslovlje, 2013
In diesem Artikel wird der Akzent der Substantive in der Mundart der Ortschaft Kali auf der Insel... more In diesem Artikel wird der Akzent der Substantive in der Mundart der Ortschaft Kali auf der Insel Ugljan beschrieben. Die Arbeit beginnt mit einem relativ kurzen Überblick über das Lautsystem und die Deklination der Substantive in der betreffenden Mundart, den Kern bildet die Darstellung der Akzentparadigmen der Substantive und der Akzentuierung der präfigierten und suffigierten Substantive, und am Schluss stehen eine Liste der öfter vorkommenden Substantive der Mundart von Kali und ein kürzerer Beispielstext.
Rasprave. Časopis Instituta za hrvatski jezik i jezikoslovlje, 2018
Tema je članka prepričavanje diskursa (upravni i neupravni govor te neke bliske pojave). Autor uk... more Tema je članka prepričavanje diskursa (upravni i neupravni govor te neke bliske pojave). Autor ukratko izlaže u znatnoj mjeri vlastit pristup prepričavanju diskursa i ilustrira ga opisom toga fenomena u spontanom govoru osoba koje žive u Osijeku, a rođene su u Osijeku ili okolnim mjestima. U uvodu se daju osnovni podaci o predmetu i metodama istraživanja. Drugi dio rada sadrži kratak pregled pristupa prepričavanju diskursa u literaturi. U trećem se dijelu ukratko izlaže autorova koncepcija toga fenomena, a u sljedeća se četiri dijela rada opisuju načini prepričavanja diskursa u osječkom govoru: upravni govor, neupravni govor, priopćaj činjenice i polunavođenje. Slijedi dio u kojem se ukratko prikazuju neke oznake približnosti i skraćivanja originalnoga diskursa pri prepričavanju u osječkom govoru. Na kraju rada je zaključak, u kojem se navode bitniji rezultati.
Uploads
Papers by Mislav Benić
The dialect of Preko is essentially similar to the other Ugljan dialects, although it is easily distinguished from the rest due to its phonology. The most peculiar of all Ugljan dialects is that of Kukljica, followed by the Kali dialect. Both of these dialects differ from the others by vowel lengthening before opstruents and by the lengthening of a in auslaut. The other Ugljan dialects that stand out due to their phonological peculiarities are the dialect of Preko (with the phonologically almost identical dialect of the neighbouring islet of Ošljak) and that of Polje, which differs from Preko solely by the lj > j change, whereas the other Ugljan dialects are somewhat different both from Preko and from one another. In the morphology of Preko and other Ugljan dialects, particularly interesting is the verb, on the one hand because of the abundancy of accentual type C verbs with vowel-shortening, and on the other, because of their rich verbal mood system. The syntax of Čakavian dialects is relatively poorly studied and the short overview presented in this article demonstrates that it is hiding many interesting features. An interesting lexical characteristic of Preko and the other Ugljan dialects is their well-preserved system of narrowly-specialised kinship terms.
with a long root (e.g. *buditi, *cěditi, *činiti) in three local Čakavian
dialects on the island of Ugljan ‒ in Kukljica, Kali and Preko. Unlike
most of Čakavian (and Štokavian) dialects, but like Kajkavian and
Slovene, Ugljan (like other Zadar islands) preserves the old accentual
paradigm C in verbs like budȉti ‒ budȋn, cidȉti ‒ cidȋn (cf. Standard
Croatian secondary a. p. Bː in búditi ‒ bȗdīm, cijéditi ‒ cijȇdīm). The exact
distribution of reflexes of accentual paradigms is established (i.e. how
many old long a. p. c i-verbs yielded modern a. p. C on Ugljan and
how many yielded contemporary innovative a. p. Bː) in the paper. Some
general characteristics of prosody and vocalism of Kukljica, Kali and
Preko are also discussed.
This paper attempts to provide a maximally satisfactory definition of relative clauses. It is based on semantic criteria since meaning is more universal than form. Only finite constructions are considered, and the analysis is focused on Croatian and, to a considerably lesser extent, on some other Indo-European languages. The typological relevance of the results, therefore, is still to be explored.
In the literature, relative clauses are defined in different ways. The interpretations of relative clauses are thereby either based on clear criteria but they are not intuitive/practical, or they are intuitive/practical but they are not based on clear criteria. This article insists on clear criteria and on functionality of the defined category. Functionality is understood both as internal functionality (the coherence of the system of relative clauses) and as external functionality (its inclusibility into the supersystem of subordinate clauses).
In this article, relative clauses are defined as: [1] subordinate clauses that define the value of a certain parameter in the situation of the main clause either as equal or as unequal, in one way or another, to the value of the same parameter in the situation that they themselves express (restrictive relatives), and [2] semi-subordinate clauses associated with the main clause in such a way that they contain one of its components, a parameter or the whole situation, as the specific anaphora (non-restrictive relatives). A category thus defined has certain disputable parts which are examined in great detail in the article. Nevertheless, its coherence is indicated by numerous formal and syntactic characteristics specific solely or almost solely to the defined category. The newly defined category fits very well into the supersystem too, since it enables the classification of the majority of dependent clauses into three coherent and compact groups: interrogative, explicative and relative clauses. Subordinate interrogatives can also be interpreted as a subgroup of explicative clauses: explicative clauses containing an unknown or an unknown truth value. The difference between explicative and relative clauses, however, is an ontological one. Explicative clauses are suitable for expressing situations whilst relative clauses are suitable primarily for expressing non-situations.
В вводной, теоретической части даются краткие определения основных способов выражения посессивных отношений, а также основные сведения о неотчуждаемой и отчуждаемой принадлежности. Кроме того, делается попытка частично пересмотреть систематизацию способов выражения посессивности. Предлагается посессивность сначала разделять на эксплицитную и имплицитную, потом же эксплицитную посессивность разделять на атрибутивную и предикативную, а имплицитную соответственно на внешнюю, конситуативную и интралексематическую. Вслед за Веласкез-Кастильо во внешнюю посессивность мы включаем также то, что традиционно называется стиранием посессора. Конситуативная же посессивность – это придуманный нами термин, обозначающий имплицитную посессивность, в случае которой посессор вычисляется из более широкого контекста и/или ситуации.
В последующих главах рассматриваются по отдельности эксплицитная посессивность (притяжательные местоимения, притяжательные прилагательные, родительный принадлежности, посессивная конструкция с предлогом od и посессивное употребление предлога u с родительным падежом), дательный принадлежности (как явление, объединяющее эксплицитную и имплицитную посессивность) и имплицитная посессивность (внешняя и конситуативная) в куклицком говоре.
В рамках темы «притяжательные местоимения» уделяется больше всего внимания: употреблению ПМ при звательном падеже, возвратному употреблению возвратных и невозвратных ПМ, синтаксической функции ПМ, опущению ПМ и личного местоимения в посессивном дательном кореферентных одному из членов той же клаузы (имеется также опущение кореферентного непосессивного дательного).
В связи с притяжательными прилагательными, родительным принадлежности и посессивной конструкцией с предлогом od обнаруживается несколько интересных фактов: схожесть всех трёх типов посессоров в функции атрибута в линейном порядке, очень редкое употребление посессора с предлогом od при названиях недвижимого имущества и расхождение между неодушевлёнными посессорами в родительном падеже и с предлогом od.
В случае куклицкого дательного принадлежности особенно подробно разбираются два основных пункта: широта употребления (ДП употребляется как внешний посессор и атрибутивно; как внешний посесор он употребляется в том числе при статальных глаголах и может обозначать даже неодушевлённого посессора (только безударные местоимения)) и отношение к типичным атрибутивным посессорам (определяется многочисленными факторами, важнейшие из которых — заинтересованность, одушевлённость и степень эмпатии посессора, а также тип посессума.
При разборе прочих случаев внешней посессивности интерес вызывают лишь несколько примеров с посессором и посессумом в винительном падеже.
В случае конситуативной посессивности посессором в куклицком почти всегда выступает говорящий, а посессумом — родственник старшего поколения выражен реляционным именем. Употребление конситуативного «нулевого» посессора определяется синтаксическими, дискурсивными и прагматическими факторами. Две последние (более важные) группы факторов в основном охвачены теорией доступности: конситуативные посессоры — это самые доступные посессоры.
В куклицком и многих соседних чакавских говорах беспредложный творительный (БТ) употребляется довольно широко. Этот факт противоречит расхожему мнению, что в чакавском наречии (в особенности в северночакавском и среднечакавском диалектах) БТ практически нет. БТ в куклицком говоре имеет почти такие же семантико-синтаксические функции, как и в хорватском литературном языке. При этом в куклицком говоре нет т.н. предикативного творительного, которому в куклицком соответствует либо им., либо вин. падеж. В отличие от хорватского лит. языка, в куклицком говоре имеется комитативный БТ. Именно он может, в том числе, употребляться как именная часть сказуемого при связке.
Предлог is (только с творительным падежом) употребляется и в варианте sa. Вариант sa обязателен непосредственно при автонимно употребленном тексте и в некоторых подобных случаях, в иных же случаях встречается лишь изредка и только у менее консервативных носителей. Is имеет комитативное и инструментальное значения. В обоих значениях is пересекается с БТ.
Комитативное (в широком смысле) употребление предлога is/sa примерно такое же, как употребление хорв. лит. s(a). Среди синтаксических конструкций с комитативным is особого внимания заслуживает своеобразная сочинительная формально-комитативная конструкция (ФКК). Её употребление по сравнению с одноимённой конструкцией в русском языке очень ограничено. В комитативном же БТ, в отличие от конструкции с предлогом is, спутник может быть (почти) только неодушевленным, а также не выступает ни актантом, ни членом сочинительной ФКК. Имеются также некоторые другие ограничения на комитативный БТ.
Инструментальное is обязательно при несклоняемых группах и при личных местоимениях. Оно также почти всегда употребляется при группах с указательными местоимениями типа ʽэтотʼ, ʽтотʼ. При нераспространённых существительных инструментальное is встречается редко (отмечено несколько примеров, главным образом в значении инструмента). В известной мере схожее распределение предлога с(а) и БТ в одном и том же значении между местоимениями и существительными в черногорском селе Завала толкуется в Соболев 2006: 62-3 как результат аналогического воздействия одушевленных существительных на местоимения. Судя по говорам, в которых комитативное is/s(a) чаще стоит при местоимениях, чем при одушевленных существительных (Куклица, Преко, Банялука (Пецо 1956), простая аналогия с одушевленными существительными — вряд ли лучшее объяснение данного феномена. В настоящей работе предлагается комплексное объяснение, в котором главную роль играют структурные особенности личных местоимений.
Предлог b(r)ez формально специфичен тем, что иногда имеет собственное ударение, которое, пожалуй, можно объяснить его контрастивным значением. Семантически он отличается тем, что его, с некоторыми оговорками, можно рассматривать как предлог ис (главным образом комитативный) под отрицанием. Тем не менее, семантические и синтаксические отношения предлогов b(r)ez и is довольно асимметричны. Интерес с типологической точки зрения вызывает то, что предлог b(r)ez обладает посессивным значением в большей степени чем предлог is.
lemma bȉti), Silić and Pranjković (2005: 88), explain the difference between the two present forms of this verb as one of verbal aspect (the present form jesam is considered imperfective, and budem perfective), while some grammars do not treat their aspect at all. The exceptions are Glasovi i oblici
hrvatskoga književnog jezika (Babić et al. 1991: 688, 719), and the Serbo–Croatian grammar written in English by Brown and Alt (2004: 54), where budem is, accurately, described as a biaspectual form. Linguistic scholarship, however, addressed the aspect of budem several times (cf. Ivić 1955).
Basing their conclusions on their exploration of the Croatian digital corpora – which had shown that budem can be used both in the contexts characteristic of perfective verbs and in some of those
characteristic of imperfective verbs – the authors propose that the present form budem should be considered biaspectual. In accordance with this, they consider the traditional terms imperfective present and perfective present as inappropriate for these forms of biti and rather propose terms based on formal characteristics, whose accuracy cannot be questioned – the athematic present (jesam) and the thematic present (budem)
dargestellt. Er beginnt mit einer relativ ausführlichen Einleitung über die
slawischen Akzentparadigmen, auf die im gesamten Artikel immer wieder
Bezug genommen wird, und behandelt dann die Osijeker Prosodie im Allgemeinen, die Betonung der Substantive, Adjektive und Verben, das Verhalten des Akzents bei Proklise und die Akzentuierung mancher Wörter mit fremden Suffixen und entlehnter Komposita. Den Schluss bildet eine Liste von Substantiven, Adjektiven und Verben mit Angabe ihrer Osijeker Betonung.
pjesnika, kod suvremenika pa i kod klasičnih pjesnika. Obrađuje se i mjerenje prirodno kratkoga samoglasnika pred riječima koje počinju skupinama sp, st, sc, squ i mjerenje krajnjega -o u nekim riječima, a navode se i neke prozodijske nepravilnosti nezabilježene u literaturi o prozodiji ovih dvaju epova, te neka ujedno tekstološki i prozodijski zanimljiva mjesta u Davidijadi.
Fast alles, was ich hier uber betreffende Mundart vortragen werde, habe ich
erfahren, indem ich meine Mutter Nevena Benić, meine Tante Ratka Vojvodić und andere Muttersprachler befragte und ihnen zuhörte. Die Mundart von Kukljica werde ich hauptsächlich mit der kroatischen Standardsprache vergleichen und seltener mit den Mundarten benachbarter Ortschaften, weil ich sie nicht genügend kenne. In dieser Arbeit wird selbstverständlich sowohl die synchronische als auch die diachronische Betrachtung berücksichtigt.
protiv ukidanja lokativa.
The dialect of Preko is essentially similar to the other Ugljan dialects, although it is easily distinguished from the rest due to its phonology. The most peculiar of all Ugljan dialects is that of Kukljica, followed by the Kali dialect. Both of these dialects differ from the others by vowel lengthening before opstruents and by the lengthening of a in auslaut. The other Ugljan dialects that stand out due to their phonological peculiarities are the dialect of Preko (with the phonologically almost identical dialect of the neighbouring islet of Ošljak) and that of Polje, which differs from Preko solely by the lj > j change, whereas the other Ugljan dialects are somewhat different both from Preko and from one another. In the morphology of Preko and other Ugljan dialects, particularly interesting is the verb, on the one hand because of the abundancy of accentual type C verbs with vowel-shortening, and on the other, because of their rich verbal mood system. The syntax of Čakavian dialects is relatively poorly studied and the short overview presented in this article demonstrates that it is hiding many interesting features. An interesting lexical characteristic of Preko and the other Ugljan dialects is their well-preserved system of narrowly-specialised kinship terms.
with a long root (e.g. *buditi, *cěditi, *činiti) in three local Čakavian
dialects on the island of Ugljan ‒ in Kukljica, Kali and Preko. Unlike
most of Čakavian (and Štokavian) dialects, but like Kajkavian and
Slovene, Ugljan (like other Zadar islands) preserves the old accentual
paradigm C in verbs like budȉti ‒ budȋn, cidȉti ‒ cidȋn (cf. Standard
Croatian secondary a. p. Bː in búditi ‒ bȗdīm, cijéditi ‒ cijȇdīm). The exact
distribution of reflexes of accentual paradigms is established (i.e. how
many old long a. p. c i-verbs yielded modern a. p. C on Ugljan and
how many yielded contemporary innovative a. p. Bː) in the paper. Some
general characteristics of prosody and vocalism of Kukljica, Kali and
Preko are also discussed.
This paper attempts to provide a maximally satisfactory definition of relative clauses. It is based on semantic criteria since meaning is more universal than form. Only finite constructions are considered, and the analysis is focused on Croatian and, to a considerably lesser extent, on some other Indo-European languages. The typological relevance of the results, therefore, is still to be explored.
In the literature, relative clauses are defined in different ways. The interpretations of relative clauses are thereby either based on clear criteria but they are not intuitive/practical, or they are intuitive/practical but they are not based on clear criteria. This article insists on clear criteria and on functionality of the defined category. Functionality is understood both as internal functionality (the coherence of the system of relative clauses) and as external functionality (its inclusibility into the supersystem of subordinate clauses).
In this article, relative clauses are defined as: [1] subordinate clauses that define the value of a certain parameter in the situation of the main clause either as equal or as unequal, in one way or another, to the value of the same parameter in the situation that they themselves express (restrictive relatives), and [2] semi-subordinate clauses associated with the main clause in such a way that they contain one of its components, a parameter or the whole situation, as the specific anaphora (non-restrictive relatives). A category thus defined has certain disputable parts which are examined in great detail in the article. Nevertheless, its coherence is indicated by numerous formal and syntactic characteristics specific solely or almost solely to the defined category. The newly defined category fits very well into the supersystem too, since it enables the classification of the majority of dependent clauses into three coherent and compact groups: interrogative, explicative and relative clauses. Subordinate interrogatives can also be interpreted as a subgroup of explicative clauses: explicative clauses containing an unknown or an unknown truth value. The difference between explicative and relative clauses, however, is an ontological one. Explicative clauses are suitable for expressing situations whilst relative clauses are suitable primarily for expressing non-situations.
В вводной, теоретической части даются краткие определения основных способов выражения посессивных отношений, а также основные сведения о неотчуждаемой и отчуждаемой принадлежности. Кроме того, делается попытка частично пересмотреть систематизацию способов выражения посессивности. Предлагается посессивность сначала разделять на эксплицитную и имплицитную, потом же эксплицитную посессивность разделять на атрибутивную и предикативную, а имплицитную соответственно на внешнюю, конситуативную и интралексематическую. Вслед за Веласкез-Кастильо во внешнюю посессивность мы включаем также то, что традиционно называется стиранием посессора. Конситуативная же посессивность – это придуманный нами термин, обозначающий имплицитную посессивность, в случае которой посессор вычисляется из более широкого контекста и/или ситуации.
В последующих главах рассматриваются по отдельности эксплицитная посессивность (притяжательные местоимения, притяжательные прилагательные, родительный принадлежности, посессивная конструкция с предлогом od и посессивное употребление предлога u с родительным падежом), дательный принадлежности (как явление, объединяющее эксплицитную и имплицитную посессивность) и имплицитная посессивность (внешняя и конситуативная) в куклицком говоре.
В рамках темы «притяжательные местоимения» уделяется больше всего внимания: употреблению ПМ при звательном падеже, возвратному употреблению возвратных и невозвратных ПМ, синтаксической функции ПМ, опущению ПМ и личного местоимения в посессивном дательном кореферентных одному из членов той же клаузы (имеется также опущение кореферентного непосессивного дательного).
В связи с притяжательными прилагательными, родительным принадлежности и посессивной конструкцией с предлогом od обнаруживается несколько интересных фактов: схожесть всех трёх типов посессоров в функции атрибута в линейном порядке, очень редкое употребление посессора с предлогом od при названиях недвижимого имущества и расхождение между неодушевлёнными посессорами в родительном падеже и с предлогом od.
В случае куклицкого дательного принадлежности особенно подробно разбираются два основных пункта: широта употребления (ДП употребляется как внешний посессор и атрибутивно; как внешний посесор он употребляется в том числе при статальных глаголах и может обозначать даже неодушевлённого посессора (только безударные местоимения)) и отношение к типичным атрибутивным посессорам (определяется многочисленными факторами, важнейшие из которых — заинтересованность, одушевлённость и степень эмпатии посессора, а также тип посессума.
При разборе прочих случаев внешней посессивности интерес вызывают лишь несколько примеров с посессором и посессумом в винительном падеже.
В случае конситуативной посессивности посессором в куклицком почти всегда выступает говорящий, а посессумом — родственник старшего поколения выражен реляционным именем. Употребление конситуативного «нулевого» посессора определяется синтаксическими, дискурсивными и прагматическими факторами. Две последние (более важные) группы факторов в основном охвачены теорией доступности: конситуативные посессоры — это самые доступные посессоры.
В куклицком и многих соседних чакавских говорах беспредложный творительный (БТ) употребляется довольно широко. Этот факт противоречит расхожему мнению, что в чакавском наречии (в особенности в северночакавском и среднечакавском диалектах) БТ практически нет. БТ в куклицком говоре имеет почти такие же семантико-синтаксические функции, как и в хорватском литературном языке. При этом в куклицком говоре нет т.н. предикативного творительного, которому в куклицком соответствует либо им., либо вин. падеж. В отличие от хорватского лит. языка, в куклицком говоре имеется комитативный БТ. Именно он может, в том числе, употребляться как именная часть сказуемого при связке.
Предлог is (только с творительным падежом) употребляется и в варианте sa. Вариант sa обязателен непосредственно при автонимно употребленном тексте и в некоторых подобных случаях, в иных же случаях встречается лишь изредка и только у менее консервативных носителей. Is имеет комитативное и инструментальное значения. В обоих значениях is пересекается с БТ.
Комитативное (в широком смысле) употребление предлога is/sa примерно такое же, как употребление хорв. лит. s(a). Среди синтаксических конструкций с комитативным is особого внимания заслуживает своеобразная сочинительная формально-комитативная конструкция (ФКК). Её употребление по сравнению с одноимённой конструкцией в русском языке очень ограничено. В комитативном же БТ, в отличие от конструкции с предлогом is, спутник может быть (почти) только неодушевленным, а также не выступает ни актантом, ни членом сочинительной ФКК. Имеются также некоторые другие ограничения на комитативный БТ.
Инструментальное is обязательно при несклоняемых группах и при личных местоимениях. Оно также почти всегда употребляется при группах с указательными местоимениями типа ʽэтотʼ, ʽтотʼ. При нераспространённых существительных инструментальное is встречается редко (отмечено несколько примеров, главным образом в значении инструмента). В известной мере схожее распределение предлога с(а) и БТ в одном и том же значении между местоимениями и существительными в черногорском селе Завала толкуется в Соболев 2006: 62-3 как результат аналогического воздействия одушевленных существительных на местоимения. Судя по говорам, в которых комитативное is/s(a) чаще стоит при местоимениях, чем при одушевленных существительных (Куклица, Преко, Банялука (Пецо 1956), простая аналогия с одушевленными существительными — вряд ли лучшее объяснение данного феномена. В настоящей работе предлагается комплексное объяснение, в котором главную роль играют структурные особенности личных местоимений.
Предлог b(r)ez формально специфичен тем, что иногда имеет собственное ударение, которое, пожалуй, можно объяснить его контрастивным значением. Семантически он отличается тем, что его, с некоторыми оговорками, можно рассматривать как предлог ис (главным образом комитативный) под отрицанием. Тем не менее, семантические и синтаксические отношения предлогов b(r)ez и is довольно асимметричны. Интерес с типологической точки зрения вызывает то, что предлог b(r)ez обладает посессивным значением в большей степени чем предлог is.
lemma bȉti), Silić and Pranjković (2005: 88), explain the difference between the two present forms of this verb as one of verbal aspect (the present form jesam is considered imperfective, and budem perfective), while some grammars do not treat their aspect at all. The exceptions are Glasovi i oblici
hrvatskoga književnog jezika (Babić et al. 1991: 688, 719), and the Serbo–Croatian grammar written in English by Brown and Alt (2004: 54), where budem is, accurately, described as a biaspectual form. Linguistic scholarship, however, addressed the aspect of budem several times (cf. Ivić 1955).
Basing their conclusions on their exploration of the Croatian digital corpora – which had shown that budem can be used both in the contexts characteristic of perfective verbs and in some of those
characteristic of imperfective verbs – the authors propose that the present form budem should be considered biaspectual. In accordance with this, they consider the traditional terms imperfective present and perfective present as inappropriate for these forms of biti and rather propose terms based on formal characteristics, whose accuracy cannot be questioned – the athematic present (jesam) and the thematic present (budem)
dargestellt. Er beginnt mit einer relativ ausführlichen Einleitung über die
slawischen Akzentparadigmen, auf die im gesamten Artikel immer wieder
Bezug genommen wird, und behandelt dann die Osijeker Prosodie im Allgemeinen, die Betonung der Substantive, Adjektive und Verben, das Verhalten des Akzents bei Proklise und die Akzentuierung mancher Wörter mit fremden Suffixen und entlehnter Komposita. Den Schluss bildet eine Liste von Substantiven, Adjektiven und Verben mit Angabe ihrer Osijeker Betonung.
pjesnika, kod suvremenika pa i kod klasičnih pjesnika. Obrađuje se i mjerenje prirodno kratkoga samoglasnika pred riječima koje počinju skupinama sp, st, sc, squ i mjerenje krajnjega -o u nekim riječima, a navode se i neke prozodijske nepravilnosti nezabilježene u literaturi o prozodiji ovih dvaju epova, te neka ujedno tekstološki i prozodijski zanimljiva mjesta u Davidijadi.
Fast alles, was ich hier uber betreffende Mundart vortragen werde, habe ich
erfahren, indem ich meine Mutter Nevena Benić, meine Tante Ratka Vojvodić und andere Muttersprachler befragte und ihnen zuhörte. Die Mundart von Kukljica werde ich hauptsächlich mit der kroatischen Standardsprache vergleichen und seltener mit den Mundarten benachbarter Ortschaften, weil ich sie nicht genügend kenne. In dieser Arbeit wird selbstverständlich sowohl die synchronische als auch die diachronische Betrachtung berücksichtigt.
protiv ukidanja lokativa.